Ц-5 (СИ)

А дух витал, привычный с детства — тонкое кофейное благоухание. Пахучего растворимого «Бон» в забытой маминой банке хватило на две чашки. Правда, мы с Настей пили кофе по-вьетнамски, со сгущенкой, нещадно огрубляя аромат, но так вкуснее.

— Везет тебе… — загрустила сестричка. Она сидела напротив, в строгом школьном платье, по-родственному упершись в столешницу локотками, и сжимала чашку обеими ладонями. — Последняя четверть… Самая-самая последняя!

— Не спеши жить, — мудро улыбнулся я, смакуя в меру горячее и сладкое. — Школьная пора — лучшая, вот и пользуйся.

— А! — отмахнулась Настя. — Ничего ты не смыслишь в жизни! Лучше — это когда ты все сам, а не по указке.

— Чучелко… — вздохнулось мне. — Совсем не ценишь беззаботность…

— Говоришь, как дед на пенсии! — смешливо фыркнула сестренка. — Дедушка Миша!

— Пошли, бабушка Настя…

— Да рано еще!

— Лучше обождать, чем опоздать, — молвил наставительно.

— Ладно, уговорил… — сделала одолжение сестричка. И вдруг испуганно заверещала: — Ой, паук, паук! Да вон, на рукаве!

Сперва я дернулся оглядеть синий вельветовый пиджачок, и лишь потом дошло до меня, что попался.

— Первое апреля — никому не веря! — радостно прозвенела Настя, и показала розовый язычок.

Тот же день, чуть позже

Первомайск, улица Чкалова

Я так давно не был в школе, что она показалась мне чуточку внове. Гипсовая «Девочка с лейкой», которую упорно красили серебрином, а не белили мелом, как «Горнистов» в пионерлагерях… Каштановая аллея вдоль ограды… «Дырчатое» крыльцо из силикатного кирпича…

Всё такое знакомое, свое, родное. Здесь я почти что исполнил давнюю мечту — доучился со своим классом. Совсем немного осталось. Двадцать пятого мая забренчит медный колокольчик с непременным бантом — в последний раз…

Девчонки на линейке будут хлюпать, впервые осознавая, что вот оно — окончание книги «Юность», а продолжение с названием «Взрослая жизнь» еще не написано. И «классная» Циля Наумовна всплакнет, и сентиментальная «Кукуруза Бармалеевна» смахнет слезу, а «Полосатыч» выступит с напутственным словом…

Потянув на себя тяжелую дверь «источника знаний», я вовремя увернулся, пропуская мимо летящего малолетку. За ним с воинственным кличем гналась такая же расхристанная мелочь.

— Ось скаженные! — ругнулась на них уборщица, прижимаясь к стенке.

Отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку, я поднялся на третий этаж. Здесь, во владениях старших классов, галдели еще громче, чем внизу у мальков. Гаврики орали ломким баском, то и дело срываясь на бег, а гаврицы оживленно шептались да хихикали, свысока поглядывая на ровесников.

— Миша! Миша!

Меня догоняли близняшки, и я в который раз благословил моду на мини.

— Иже херувимы! — мои губы растянулись будто сами по себе.

— Аз есмь! — гордо подтвердила Светлана, хватая меня под руку. Под левую.

Маша притиснула меня справа.

— Мы все знаем! — пропела она. — Мы все знаем!

— Пал Степаныч сказал по секрету, что ты ездил в ГДР! — сообщила Света утвержденную «легенду». — По обмену опытом!

— Видел бы ты «Полосатыча»! — хихикнула Маша. — Он был похож на попа, которому позвонил архангел Гавриил!

— Почти в рифму, — заценила сестра. — Лучше так: «Которому звонил архангел Гавриил!»

— Девчонки, я по вам соскучился! — признание далось мне легко, поскольку было истиной.

— Правда, правда? — заглянула мне в лицо Маша.

— Правда, правда!

— А уж Ритка… — многозначительно затянула Света. — Прям, извелась вся!

Я ответил улыбкой, подумав, что не прочь лишний годик проучиться в такой милой компании. Будущее тревожило и даже немного пугало, как все неизвестное. Знаю всё про польский или иранский кризис, а что станется в жизни со мною, понятия не имею!

Мимо, энергично и пружинисто ступая, прошагала молодая женщина в строгой юбке и белоснежной рубашке с алым пионерским галстуком. Большие очки в тонкой оправе ей шли, добавляя загадочности приятному лицу.

— Здравствуйте, Галина Сергеевна! — прощебетали двойняшки.

— Здравствуйте, девочки!

Женщина мазнула по мне взглядом, нарочно сокращая зрительный контакт, а я гадал в это время, из какого управления эта оперативница — из 7-го или из 9-го.

— Наша новая пионервожатая, — проинформировала меня Света.

— Старшая, старшая!

— Девчонки, — я платонически обнял обеих за талии, — входим по одному… э-э… по одной. А то дождемся сцен ревности!

— А ты чего больше боишься: что Юрка разозлится? — с ехидцей спросила Светлана. — Или что Ритка надуется?

Я затруднился с ответом, близняшки рассмеялись — и втащили меня в класс.

— Привели, привели! — мажорно вылетело из Маши.

— Гарин! — петушком завопил Изя, соблюдая давнюю традицию. — Ты опять без гиперболоида?

— Оптическая ось погнулась! — поплыл я в улыбке.

Одноклассники нахлынули волной — любопытствующей, радующейся, по-приятельски тискающей или хлопающей по спине, — а я смотрел на единственную девушку, что осталась сидеть за партой.