Тсалмот

Худая настолько, что драгаэряне рядом с ней кажутся толстыми, бледное — бледное лицо и черные как ночь волосы — примечательный контраст, — которые она сегодня собрала сзади и стянула столь туго, что даже лоб стал повыше. Повстречаете ее — не смотрите ей в глаза. Нет, это не то, чтобы душа ваша, вырванная из тела, канет в кипящую пустоту, но, ну не знаю, они просто странные. Неуютно становится. А, ладно, пропустим, хотите — посмотрите сами, не обращая внимания на мои слова, тогда поймете. Ваши шансы повстречать во плоти именно ее, кстати, больше, чем любого другого персонажа моей истории, включая меня самого; она часто бывает в разных местах. В общем, я предупредил.

Раз уж речь о Некромантке, должен заметить, что я слышал четыре разных истории, как она осталась жить в Черном замке, и все они противоречат друг другу, причем истории эти мне рассказывали одни и те же люди, и сколько я знаю, там все истинная правда. Моя любимая — это что Морролан призвал ее в помощь для жутко сложного некромантического заклинания, и когда она завершила дело и он ее освободил, заклинание так ей понравилось, что она захотела задержаться тут еще немного[12]. Хотите, верьте, хотите, нет.

Морролан придвинул кресло так, чтобы мы сидели по кругу, и Некромантка вступила в него, текучая, словно вода. Двигается она вообще жутковато, впрочем, это не самая жутковатая ее черта, даже близко. За сариолеву милю видать. (Вот не знаю, какая разница между имперской милей и милей сариоли, и были ли у сариоли вообще мили. Просто выражение такое, ясно? Мне правда нужно объяснять такие штуки, или опустим?)

Некромантка вопросительно на меня взглянула, и я протянул ей отполированный камень.

— Что ты можешь мне рассказать?

На него она не посмотрела, продолжая смотреть на меня; странное дело.

Возможно, она пыталась понять, жив я или мертв, и наконец решила, что все — таки жив, так что связываться со мной нет смысла, и опустила взгляд на мою ладонь.

Качнула головой, нахмурилась, поджала губы, потянулась к камню.

Коснулась его. Бросила взгляд на Черную Длань и вопросительно взглянула на

Морролана. Тот беспромедлительно подал ей меч, пожалуй, более чем ясное свидетельство, насколько он ей доверяет.

Некромантка положила ладонь на яблоко рукояти Черной Длани, второй рукой коснулась камня в моей ладони. Я покосился на Коти, та пожала плечами, мол, «я тоже не знаю, что она творит», и мы оба вновь посмотрели на происходящее.

— Он определенно зачарован, — сообщила Некромантка.

— Что ты можешь сказать об этих чарах? — спросил Морролан.

— Некромантические, конечно же. На призывающие не похожи, и схожести с тем, как зачаровано твое оружие, тут тоже нет. Наоборот, они почти противоположны.

— Объяснишь?

— Вместо узкой полосы притяжения тут скорее широкое поле отталкивания.

Морролан кивнул, словно понял, что она имела в виду; быть может, и понял. Я, во всяком случае, надеялся, ибо доступное мне объяснение куда больше шансов добыть у него, чем у нее.

— Хорошо, — проговорил Морролан. — Давайте кое — что проверим. Если не возражаешь, Влад?

Я кивнул.

— Что ты задумал? — спросила Некромантка.

— Хочу изолировать… — Он остановился, нахмурился, поднялся и взял

Черную Длань. — На нас напали, — заявил он.

Мы с Коти тоже поднялись.

— Как…

— Заклинание, — сказал он. — И мощное.

Он обнажил Черную Длань, что меня ни капельки не успокоило, ибо в радиусе мили от этой проклятой штуковины кишки так и растекаются водой, а глазные яблоки пытаются спрятаться поглубже в череп.

— Какого вида заклинание? — спросила Некромантка. — Если я могу помочь…

— Оно прошло… — выдохнул Морролан, поднял Черную Длань — и весь мир исчез.

Сейчас поясню вам, что случилось. Это было…

Так, если коротко, то…

Нет, «коротко» не получится.

Помню, как камень внезапно стал очень холодным — как лед, — и я уж подумал, не выбросить ли его. А потом меня повело. Знаете, как когда кто — то хорошенько врезал вам по башке, только без боли и неприятных ощущений, просто повело, ну, и я вижу одиночный лист, зеленый такой и широкий, с краями как зубья пилы, и он плывет прочь, словно оторвался от моего лба, хлопают крылья, падение, падение куда — то или прочь, с ракурса, который весь здесь, и руки тянутся ко мне, но я просачиваюсь меж них, страх так далеко, наверное, он остался там, в моем теле — стоп, куда? — что происходит? Я… — шелковые покровы чистой ослепительной белизны окутывают, темнеют до бледно — голубого, голубого, вверх и вниз — все равно, они не имеют смысла, их негде найти, и я даже не уверен, что есть кому…

Глава 4. ВЫБОР ЦЕРЕМОНИАЛЬНОЙ ПЛОЩАДКИ