Цап-царап, моя радость

– Софочка, как вы там без меня, не очень скучаете? А я так истосковался до чертиков… – произнес он в трубку, когда его соединили с номером в дорогом сингапурском отеле. – Нет, прилететь никак не могу, даже на недельку. Что?.. Нет, со здоровьем все в порядке. Не волнуйся, дорогая. Просто продолжение сериала «Между нами, девочками» запускаю… Господи, да что они без меня могут-то?..

Лина пришла в себя, уже подъезжая к дому, и вспомнила все: и свой смех, и свои слезы, и желание исповедаться малознакомому мужчине… И то, как он тискал и прижимал ее к себе, подливал лишь ей, тогда как уровень коньяка в его бокале вроде бы и не уменьшался… И его руки, пухлые, короткопалые, с маленькими полукруглыми ноготками. Не руки взрослого мужчины, а какие-то моллюски с пятью бледными щупальцами, такие же цепкие и приставучие.

И так это сравнение запало ей в сознание, что Лина не могла дождаться момента, когда окажется дома и встанет под тугие струи душа, чтобы смыть с себя прикосновения этих рук.

В одно мгновение обходительный мужчина и популярный сценарист превратился для нее в склизкого пришельца из иного мира из-за одного только анатомического строения рук. Вот ведь какие номера способно откалывать порой воображение…

«А может, всему причиной то, что меня касались совсем другие руки и я прекрасно помню, как мне при этом было хорошо? – подумала Лина, когда уже стояла в ванной, вся с головы до ног в хлопьях пены. – И бедный Эмиль Григорьевич здесь ни при чем?»

Она продолжала стоять, и звук струящейся воды постепенно успокаивал девушку. Да, нелегкий выдался день, слов нет. И не надо было ей пить коньяк с Эмилем Григорьевичем. Пьяные слезы могли негативно сказаться на уважительном отношении, которое, сам же говорил, он к ней испытывает…

Протерев ладонью запотевшее зеркало, чтобы видеть свое отражение, Лина сказала, как отрапортовала старшему по званию:

– Впредь обещаю вести себя осмотрительно. А то наклюкалась, прослезилась – вспомнить стыдно! Не хватало еще настроить против себя Эмиля Григорьевича. Он один теперь может помочь мне в этой жизни. Раз на любви я вынуждена поставить крест, остается только карьера!..

– Эй, с кем это ты разговариваешь, подруга? – раздался крик за дверью. – Не волнуйся, я одна!

Это пришла Ксения. Значит, на часах уже как минимум одиннадцать вечера – раньше она дома никогда не появлялась.

– Я сейчас! – отозвалась Лина и, замотав голову полотенцем, натянула на мокрое тело махровый халат.

Приятельницу она обнаружила в кухне. С куском овсяного печенья в зубах, та рылась в старенькой «Юрюзани».

– Есть будешь? – спросила Ксюша, не оборачиваясь.

– Нет, – ответила Лина. – Я уже поужинала.

– А я голодная как волк…

«Про волков что-то уже сегодня было, – мимоходом отметила Лина. – Только в какой связи, интересно бы вспомнить?»

– Что же тебя Сява не покормил? – спросила она.

– Мы поссорились, и я заявила, что умирать буду, а у него куска хлеба не возьму! – провозгласила гордая собой Акси.

– А из-за чего поссорились?

– Из-за отпуска.

– Вы же в Грецию вроде бы собирались…

– Собирались, – кивнула Ксюша, бросая в ковшик на плите пару сосисок. – Да только он туда на поезде пилить надумал… или на автобусе.

– Почему? – удивилась Лина.

– Сява на самолете летать боится. – Акси повернулась к подруге и подбоченилась. – Как тебе это, а? Он, видите ли, не понимает, почему такие громадные, тяжелые железяки не падают. Гаечный ключ, если его подбросить в воздух, падает, а самолет – нет. Подозрительно!

– Трудный случай, – вздохнула Лина, присаживаясь к столу, где подруга уже намазывала масло на хлеб. – И как же теперь?

– Да ничего трудного. Поедем на мотоцикле, и Толян со своей подружкой уже согласились, что клевый получится отпуск… Только Сяве пока об этом говорить не будем: пусть помучается, – сказала Акси, приступая к еде, и мстительно усмехнулась.

Когда с сосисками было покончено и настал черед зеленого чая с жасмином, Ксюша вдруг хлопнула себя по лбу:

– Ба, чуть не забыла! Тут тебя один чувак разыскивал. Весь из себя такой потрясный. В пальто и с шарфом поверх него!

Ее удивление было понятно. Акси так привыкла к парням из компании Сявы и Толяна, одетым исключительно в кожаные куртки с заклепками и шнуровками, что пальто казалось ей чем-то вроде горностаевой мантии.

У Лины же сразу зашлось сердце.

– К-когда?

– Да сегодня. Часов в семь. Меня обычно в это время по пятницам дома никогда не бывает, а тут вот понадобилось…

– Да плевать мне, что тебе дома понадобилось! – закричала Лина. – Чего он хотел?

Ничуть не обидевшись на грубость приятельницы, Акси посмотрела на нее в упор:

– Ого! Ну и как далеко у вас все зашло?

– Тебя не касается! – Она была сама не своя. Чего-чего, а появления здесь Артема Лина никак не ожидала. – Что он сказал?

– Сначала вежливо поздоровался, – степенно начала Ксюша, решив, что нельзя позволять обходиться с собой без должного уважения. – Потом представился… Сказал, что его зовут… Постой, как же его зовут?.. А-а, вспомнила, Артем Николаевич Прохоров… или Прокофьев?..