Цап-царап, моя радость

Артем зажмурился и потряс головой, а когда открыл глаза, видение никуда не исчезло. Более того, улыбнулось ему, обольстительно приоткрыв пухлые губы и сверкнув жемчужными зубами.

– Черт, это действительно ты? – спросил он и снова потряс головой.

Маришечка опустила пушистые ресницы, скосив взгляд к бесконечно длинным ногам в черных лаковых ботфортах. Между ними и юбочкой из джерси оставалось еще достаточно бедер для восхищенного лицезрения.

– Мне можно войти или ты предпочитаешь говорить со мной на лестничной клетке? – вопросительно приподняв бровь, произнесла красавица.

– Прости! – спохватился хозяин дома и посторонился, давая Маришечке войти.

– Ой, киска! – воскликнула та, шагнув вперед, и до невозможности распахнула глаза цвета васильков. – Твоя?

Артем, мгновенно обернувшись, схватил Мурку на руки и зажал под мышкой. Ему показалось, что кошка, примчавшаяся на звонок в прихожую, слишком уж кровожадно облизывается, прищурив янтарные глаза.

– Естественно, моя, раз у меня живет, – раздраженно бросил он и сам не понял, чем вызвано его раздражение. Ему бы радоваться, что он больше не один, что его готовы простить за непростительное пренебрежение. А вот поди ж ты, оказывается, это совсем не то, что ему требуется в настоящий момент.

И тут Артем вдруг увидел свое отражение в зеркале на стене: небритый со вчерашнего субботнего утра, в тренировочных штанах с пузырями на коленях, в старой вытянутой майке и с Муркой, делающей отчаянные попытки вырваться из его рук. Они с Маришечкой являли вместе настолько нелепую пару, что казались героями разных пьес: одна повествовала о жизни сливок общества, другая – о беспросветном существовании деклассированных элементов.

И дело было не столько в одежде, сколько в выражении лиц: она вся такая возвышенная, сияющая, из его беспроблемного прошлого, он – словно разочаровавшийся во всем и вся, познавший темные стороны жизни, о которых прежде не подозревал.

– Вот мерзавка! – прошипел Артем и, отшвырнув кошку от себя, приложил ко рту поцарапанную руку.

Тем временем Маришечка успела скинуть короткую норковую шубку и подскочила к нему с выражением искреннейшего сочувствия на лице.

– Оцарапала? Укусила? Дай я посмотрю! – воскликнула она, просительно заглядывая Артему в лицо.

– Ерунда, – буркнул он и спрятал руку за спину.

А ведь раньше они наверняка использовали бы этот эпизод для увлекательной игры в страждущего отважного воина и прелестную фею, способную исцелить любую рану одним лишь поцелуем.

Поцелуем… «Нет, не хочу, чтобы она меня целовала, – пронеслось в мозгу Артема неизвестно почему. – И чтобы дотрагивалась, тоже не хочу».

– Пошли чаю, что ли, попьем, а то что мы тут торчим, – буркнул он.

Маришечка пожала плечами:

– Ну, если тебе этого хочется.

В кухне он слушал ее щебетание, а потом вдруг спросил, невежливо прерывая на полуслове:

– А как ты здесь оказалась? Ну, зачем пришла?

Это был вопрос, которого она ждала, правда не в такой форме. Маришечка перевела дыхание, кокетливо поиграла бровками и произнесла, искоса глядя на молодого человека:

– Я сердцем почувствовала, что тебе плохо. Что я нужна тебе.

«Сердце-вещун? Нет, не тот случай», – усмехнулся Артем, и вдруг следующий вопрос сам собой сорвался с его губ:

– Леха, что ли, позвонил? И что тебе этот олух наплел?

– Почему олух? – растерянно произнесла Маришечка, подтверждая тем самым его подозрения. – Он, как друг, очень за тебя переживает. Я, впрочем, тоже.

– Да не нужно за меня переживать! – вскричал вдруг Артем и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки на блюдцах. – Ни тебе, ни ему! Я сам разберусь, что мне делать! Ясно?

Маришечка настолько опешила от подобного обращения, что ее лицо сморщилось совсем по-детски, а в уголках глаз показались слезы. Крошечные такие, сверкающие бриллиантики.

– Ты что орешь как ненормальный? – обиженно прошептала она. – Что я тебе плохого сделала, идиот несчастный?

И так выражение ее лица и простые слова, не вяжущиеся с обликом стильной светской красавицы, изменили Маришечку, что она стала похожа на самую обычную девицу. Такие ездят в метро, считают пятнадцать тысяч рублей в месяц хорошей зарплатой и одеваются преимущественно на Черкизовском рынке. А чтобы узнать, что такое лобстеры, лезут в «Краткий энциклопедический словарь».

Артем подскочил к ней, сидящей на соседнем стуле, и прижал ее голову к своему боку.

– Прости, ну прости, пожалуйста, – горячо забормотал он, гладя Маришечку по блестящим, шелковистым волосам. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Зато я знаю. – Она отстранила Артема и встала, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Ты меня просто не любишь.

– Ну что ты, – замахал он рукой. – Я же помню, как нам было хорошо вдвоем!

Маришечка покивала:

– Вот именно – было. Но больше уже не будет. – Она чуть помолчала. – Ты кого-то встретил, я права?

Артем опешил от такого заданного в лоб вопроса и хотел уже было ответить отрицательно, как Маришечка продолжила:

– Если бы этого не произошло, у нас все еще могло бы сложиться. А так тебе есть с чем сравнивать…