Царь

Надо признать, что подлость задумана очень неглупо. Достаточно отъезда четырёх самых крупных удельных князей со своими вооружёнными слугами, число назвать трудно, приблизительно тысячи две или три, притом в тот момент, когда земским собором приговорена война до победного конца, чтобы Иоанн потерпел поражение в этой войне, поскольку у него и без того недостаточно войск для успешной защиты всех рубежей. Вполне довольно хотя бы намёка на такого рода предательство, чтобы любому правителю прийти в ярость и без суда и следствия казнить виновных хотя бы в одном умышлении на измену во время войны, а тут ещё предполагается открытый мятеж и объединение в ходе мятежа этих двух или трёх тысяч вооружённых слуг с полками противника. Да в этих критических обстоятельствах кровь должна пролиться рекой, ели поверить лишь половине тех чудовищных преступлений, в каких обвиняют Иоанна неугомонный князь Курбский и орава продажных писак. Однако княжеской крови не проливается ни одной капли. Вопреки усердно творимой легенде, будто Иоанн обезумевший тиран и палач, вспыльчив чрезмерно, вечно пьян, не владеет собой и в безрассудстве гнева склонен к зверскому живодёрству, вроде того, что во время обеда, так сказать на десерт, режет своих сотрапезников, Иоанн проводит расследование, вероятно, лично опрашивает каждого из тех, кому адресованы обличающие их, крамольные грамоты, Бельский и прежде активно ссылался с Литвой, дважды пытался отъехать и был дважды прощён, Воротынский отбыл опалу приблизительно за те же проделки, Фёдоров только что пытался объединить недовольных “нужами” и “волокитами”, обменами вотчин и назначением на службу без мест и потребовал “ни у кого ничего не отнимать”, как выражается достаточно осведомлённый польский король и литовский великий князь, по перехваченным грамотам нетрудно установить, что все четверо безусловно повинны в новых тайных сношениях с вражеской стороной во время войны, и если ещё можно предположить, что Ивашка Козлов направлялся к Воротынскому наудачу, единственно в расчёте на его оскорблённое самолюбие, то ни под каким видом поверить нельзя, будто лазутчик вражеской стороны случайно и наудачу пробрался именно в Полоцк, случайно и наудачу обратился именно к конюшему Фёдорову, случайно и наудачу попросил одного из самых влиятельных людей Московского царства помочь ему тайно проникнуть к Бельскому, Мстиславскому и Воротынскому. Больше того, при Ивашке Козлове обнаруживают ещё один документ, который показывает со всей очевидностью, что задолго, заблаговременно обговаривались многие подробности предстоящего мятежа. Это красноречивое послание потомка герцогов Сфорца к английским купцам, торгующим в пределах Московского царства, главным образом через Великий Новгород и русскую Нарву. Видите ли, он просит английских торговых людей, из солидарности европейской против Русской земли, оказать мятежу посильную помощь:

«Я, Сигизмунд, король польский и пр., прошу вас, английских купцов, слуг моих доверенных, помогать подателю сего письма и оказывать пособие и помощь тем русским, которые ко мне дружественны, как деньгами, так и всякими другими способами…»