Царь Алексей Михайлович

Если же согласиться со вторым предположением, то значит, Петр Алексеевич считал отношения с Богом своим личным делом, что можно расценить как признак торжества протестантской религиозной философии. В православной же традиции у Царя «личного дела» быть не может; его душа — открыта людям и миру; он ведь пастырь, обязанный вызывать не только страх и трепет своей властью, но и любовь чистотой души и высотой помышлений. «Царское дело» — это ведь «Божье дело», там нет места ничему «личному». Так было в случае с Алексеем Михайловичем, но его младший сын придерживался совершенно иного взгляда.

Не существует надежных свидетельств того, что, несмотря на все свои «отступления» и «падения», Петр Алексеевич готов был порвать с Православием. При нем строились известные православные храмы. По его инициативе одновременно с закладкой Петербурга в 1703 году была заложена и первая церковь новой столицы — во имя Первоверховных святых апостолов Петра и Павла (Апостол Петр — небесный покровитель Петра I). На месте первоначально деревянного собора позже был воздвигнут величественный каменный собор, колокольню которого венчал не традиционный православный крест, а установленный в 1725 году по личному велению Царя-Императора — Ангел с крестом в руке. Собор этот, построенный архитектором-итальянцем Д. Трезини (1670–1734), разрушал русскую архитектурную традицию и, как справедливо заметил один из исследователей, «напоминает городские ратуши прибалтийских городов» [457].

Имя Петра Первого неотделимо и от сооружения в Петербурге Исаакиевского собора. Каменную церковь во имя Исаакия Далматского (день памяти Святого приходился на день рождения Петра Алексеевича) начали строить на берегу Невы в 1717 году. Современный же собор сооружен по проекту архитектора О. Монферрана (1786–1858) уже в XIX веке и освящен в 1858 году.

Самым же замечательным духовным памятником, напрямую связанным с Первым Императором, навсегда остался Александро-Невский монастырь (Лавра), который задумался Преобразователем как центральная и великолепнейшая обитель всей России. Основана Лавра была в 1710 году на том самом месте, где, по преданию, позже оспоренному, князь Александр Невский когда-то разбил шведов. В 1723 году в Александро-Невский монастырь из владимирского Рождественского монастыря были перенесены мощи Святого Александра Невского. Помимо своего далекого предка Александра Невского, Петр чтил и Апостола Андрея Первозванного. В 1698 году им был учрежден первый, так навсегда и оставшийся, наиболее выдающимся — орден Святого Апостола Андрея Первозванного, который «святым крещением первоначально пределы наши просветившего» [458].

Уместно еще сказать и о том, что в России с 1700 по 1725 год было открыто около ста монастырей — этих русских обителей благочестия, милосердия и просвещения [459].

При всем том, протестантский «уклон» религиозного сознания Петра трудно подвергнуть сомнению. Находясь в Западной Европе, он не раз отзывался с восхищением о Лютере. Существуют даже свидетельства, что во время своего первого пребывания за границей, с марта 1697 по август 1698 года, Русский Царь демонстрировал там удивительный вероисповедный индифферентизм. Он обсуждал с различными лицами вопросы Веры так, как будто Русь стояла на пороге нового религиозного обращения. Царь якобы даже рассматривал вопрос о признании Папы, от чего его отговорил Король Нидерландов Вильгельм (Виллем) III (1650–1703), посоветовавший русскому гостю «сделаться самому главой религии», как то было в протестантских странах, без чего «он никогда не будет у себя полным господином» [460].

Хотя Царь напрямую данную рекомендацию в жизнь и не воплотил, но церковную организацию он полностью подчинил компетенции государства.

Историк С.Ф. Платонов, называвший Петра «гениальным», признавал, что «его поведение, вся манера действовать показывали, что Петр не просто видоизменяет старые порядки, но питает к ним страстную вражду и борется с ними ожесточенно. Он и улучшал старину, и гнал ее, и принудительно заменял новыми порядками» [461].

Царь не собирался ни отменять Веру, ни даже отделять Церковь от государства; он лишь намеревался, как удачно выразился Ф.А. Степун, «ввести ее в государственный оборот». Эта философия власти в полной мере отразилась в собственноручном указе Петра I от мая 1722 года по поводу комплектования руководства Правительствующего Синода: «В Синод выбрать из афицеров доброго человека, кто б имел смелость и мог управлять управление синодского дела знать, и быть ему обер-прокурором и дать ему инструкцию, применительно к инструкции генерал-прокурора Сената» [462]. Первым главой Синода, «обер-прокурором», и стал полковник И.В. Болтин, «исполнявший должность» с июня 1722 по май 1725 года.