Царь без царства

– Но ведь я мог солгать, – вдруг произнес он. Простая мысль оказалась такой неожиданной, что он засмеялся над собственной глупостью и никак не мог остановиться. Сдавленный булькающий смех сотрясал его тело: ни пояснить, что он хотел сказать, ни выдавить хоть слово.

Старуха бросила на спутника встревоженный взгляд. Названный Самером колдун твердо ответил:

– Нет, не мог. Сыворотка впиталась в кровь и действует. Это не дешевое пойло. Если мы сейчас не уйдем, ты продолжишь и честно, как на духу, выложишь все, что хотел бы сделать с той девушкой. И хорошо, если на том остановишься.

– Надеюсь, ты не ошибся с дозой, – буркнула колдунья, и Верховный зачем-то вторил ей:

– Я тоже надеюсь. Я тоже.

Они оба встали: текучие, плавные, как тени из его снов. Подвески на одеждах старухи звякали, а Самер сар-Алай говорил:

– Сейчас придет Ндафа и напоит тебя мясным бульоном. Ему рассказывай, что вздумается, он и не такое видел. Но лучше тебе поспать. Я бы объяснил, что к чему, но побочное действие сыворотки… провалы в памяти… ты все равно не вспомнишь. Слышишь? Жди черного воина и отдыхай! Ты меня слышишь?

Джен слышал, но ответить не мог. Он словно рухнул в глубокий черный колодец, и колдуны бубнили, склонив над ним головы, заглядывая сверху в темноту.

Потом подвески зазвенели в последний раз, хлопнула дверь и наконец настала тишина.

«Хочу, чтобы ты тоже видел проводы, – сказал Самер. – В конце концов, они погибли, освобождая тебя!» Джен застыл у окна, глядя вниз, на залитый полуденным солнцем двор. Юноша был еще слаб, а мысли после вчерашнего мутились, но на ногах он держался твердо. Джен искал взглядом Старый город, но вид заслоняло здание Зала Камня, похожее на уродливую, сжатую в кулак ладонь.

– Их ведь сожгли, – проговорил юноша. – На рассвете, в храме обители. Вы сами рассказывали.

– Оболочки, только оболочки, – туманно ответил колдун. – Их души не будут знать покоя без обряда. Просто смотри.

Самый старший из воинов, в чьих волосах проглядывала седина, принес три бычьих сердца и разложил их на земле, словно то были тела. Квамбай Аба́си и Нженга Абаси, два брата, – Джен уже знал их имена – пропели тягучую песнь, каждый воин сделал траурный надрез на плече. Перечислив замысловатые имена богов, старший перевязал порезы некрашеным полотном.

– Я знал их с детства, – стоя за спиной юноши, проговорил Верховный. – Одним богам ведомо, где их нашел отец… они всю жизнь служили телохранителями. Совсем мальчишки, моложе тебя нынешнего. Один Ндафа уже тогда славился.

Джен не хотел смотреть, как островитянин сжигает сердца в жаровне. Он опять вспомнил, что ни отец, ни Сахра не получили доброго костра. Юноша попятился бы, но за спиной стоял колдун, глядя во двор поверх плеча парня.

– Брат прислал их после того, как я стал Верховным, – продолжил Самер. – Они столько лет служили отцу, а я их не уберег.

Обряд дался ему тяжело, было видно, что Первый скорбит, но Джен мог думать только об одном: что тот рассказал с утра.

Хорошо бы тогда, в Джамайе, он наплевал на стражу и прирезал убийцу, пока тот корчился в крови на полу. Тогда правосудие, по крайней мере, свершилось бы. Временами Джен представлял себе, как это будет: перед сном, глядя во тьму, воображал, как вопьется в ненавистное лицо нож, как он оставит кровавую улыбку поперек горла.

Не надо было ему ходить в храм. Не пошел бы – не попал в плен.

Впрочем, Джен думал и о том, что в таких делах третьего раза не бывает. Он мог бы вырваться из плена или дождаться спасения, разыскать ублюдка и вновь пробраться в его лежбище… и снова потерпеть поражение. Нет, теперь все должно быть наверняка! Нужны союзники. А значит, нужно ждать, помалкивать, искать удобный случай.

Первый неверно истолковал его молчание.

– Но что это я?.. Ты-то мне не веришь, – скривился он.

Самер оставил юношу в покое и прошел в гостиную, так что парень поплелся следом. Когда Джен вошел, Верховный склонился над столиком, где шеренгой выстроились кувшины с вином.

– Разумеется, я лгу, – говорил Самер. – У меня не может быть привязанностей. Мы, колдуны, все больны душой, даже если сами о том не знаем.

Джен не сразу сообразил, что Верховный над ним насмехается.

– Я такого не говорил.

– О, это я и сам разглядел в твоем сознании. Прямо на поверхности.

– И что? Как будто это неправда! – Юноша вспылил. – Я знаю, что вы делали со своими братьями. Эти… ша́ква… маги-рабы. Исковерканные. Без языков, без глаз. Вы отрубали…

– Шахва, – спокойно поправил Верховный. – Мы называем их шахва, дружок.

Не выпуская из рук чаши, он отошел к окну и уставился на Храмовый остров.

– Скажи спасибо дражайшему узурпатору, – добавил он, сделав глоток. – Я ученик старого Верховного и знаю, что нас заставили. Думай головой, парень! Не нам, а твоему узурпатору были нужны маги-рабы, которых можно уничтожить щелчком пальцев.

– И что… – начал Джен, но Верховный его перебил: