Царь Давид

Комментаторы, разумеется, расходятся во мнении по поводу «волшебницы из Аэндоры». Одни убеждены, что она и в самом деле вызвала дух пророка Самуила, причем речь шла об обычной для некромантии практике: сам вызывающий и видел и слышал пришедшего на его зов духа, тот, для кого он вызывал его только слышал, а все остальные не видели и не слышали духа. Саул, объясняют эти комментаторы, сутки постился перед визитом к колдунье, чтобы очиститься и показать и Богу, и душе Самуила, что он решился вызвать последнего из самых лучших побуждений. Он вызвал именно дух Самуила именно потому, что был уверен: из любви к своему народу тот не солжет ему и не будет на него сильно гневаться. При этом Саул не стал задавать вопросов, пока не получил некие неопровержимые свидетельства, что ворожея и в самом деле вызвала дух Самуила, а не обманывает его.

Талмуд добавляет к этому, что в «Книге Самуила» приводится только часть диалога между царем и пророком. В ходе разговора, добавляет Талмуд, Саул спросил, может ли он избегнуть смерти? «Можешь, – ответил Самуил, – если сбежишь сейчас от филистимлян. Но в этом случае твоя дальнейшая судьба туманна. Если же ты примешь смерть, то завтра же будешь со мной в раю!».

Эти же комментаторы отмечают, что ворожея повела себя, как благородная женщина: увидев, какое впечатление произвел на царя ее спиритический сеанс, она зарезала для него и его слуг своего, возможно, единственного теленка, накормила и напоила их и только затем выпроводила их из своего дома.

Однако наиболее рационалистичные комментаторы Священного Писания, а вслед за ними и ученые-библеисты видели в волшебнице из Аэндоры не более, чем ловкую обманщицу, вводившую обращавшуюся к ней людей в заблуждение с помощью чревовещания. Она, считают эти комментаторы, мгновенно узнала в пришедшем к ней простолюдине Саула, заручилась его клятвой, что он не сделает ей ничего дурного, а затем с помощью чревовещания выдала ему в качестве мести за гонения на магов самое мрачное из всех возможных предсказаний.

Когда Саул очнулся от пережитого потрясения, он, как ни странно уже знал, что ему делать. Как следует и из текстов «Книги Самуила», «Книги царств» и «Книги Хроник», Саул решил, что если ему суждено погибнуть и поражение от филистимлян в грядущей битве неизбежно, то нужно хотя бы попытаться спасти большую часть армии, не допустить массовой гибели народа. Для этого по разработанному им плану, одному из лучших отрядов его армии под командованием Шутелеха была поставлена задача ворваться в лагерь филистимлян и посеять в нем панику, что позволяло выиграть время. Вслед за этим вся армия Саула должна была спуститься с горы Гильбоа, однако при этом в бой с филистимлянами должны были вступить только кадровые полки, возглавляемые сыновьями Саула – те самые три тысячи отборных, профессиональных воинов. Тем временем другая, большая часть армии должна была под командованием Авнера отступить за Иордан.

Так из дома вызывательницы мертвых, чревовещательницы из Аэндоры царь Саул уходит в историю. Но уходит не как параноик, гонявшийся по всей Иудее за своим ненавистным зятем, подозревавший в измене всех и вся, включая дочь и сына, и по нескольку раз на дню менявший свои решения. Саул уходит в историю как выдающийся государственный муж и полководец, как подлинный герой, для которого в час испытания судьба своего народа оказывается важнее собственной жизни и даже жизни его сыновей. Он сознательно идет на смерть ради спасения еврейской армии, то есть жизней десятков тысяч своих соплеменников; ради того, чтобы его народ смог продолжить свой путь в истории и избежать гнета и рабства.

Мог ли Саул поручить сдерживать филистимлян Авениру, а сам вместе с сыновьями уйти с остальной армией за Иордан? Разумеется, мог. Но в том-то и заключалось все величие его личности, что сама мысль о том, что он покупает себе жизнь ценой жизни других, была ему ненавистна. И в этом смысле подвиг Саула и стал подлинным символом героизма, готовности принести на алтарь самопожертвования во имя нации не только самого себя, но и самое дорогое, что есть у любого человека – своих детей.

Именно так оценивал личность Саула и Иосиф Флавий.