Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени

Виновник этих разговоров – широкоплечий, дородный мужчина лет шестидесяти, с высоким благородным лбом и седой бородкой, провожая гостей, стоял в вестибюле дома, пожимая руки уходившим. Вот, кажется, и все разъехались… Но нет, в той части вестибюля, которая тонула в полумраке, стояла женщина, будто терпеливо дожидаясь, когда у хозяина дома появится возможность обратить на неё внимание.

– Простите меня, Ваше сиятельство, но я решилась побеспокоить Вас… – вежливо и с просьбой в голосе промолвила дама.

– Слушаю Вас, сударыня…

– Я с огромным интересом выслушала Ваш доклад. Скажу больше, я полностью разделяю Ваш взгляд на события, но хотелось бы уточнить детали, – заинтересованно произнесла женщина.

– Что ж, пройдемте в кабинет, там будет удобнее вести мотивированный разговор, – ответил Шереметев, указуя движением руки на лестницу, ведущую на второй этаж.

Собеседники двинулись наверх, обсуждая что-то по пути. Уже в кабинете граф предложил собеседнице кресло и сел сам за свой письменный стол.

– Скажите, граф, что Вы имели ввиду, говоря о значении личных влияний на события? – неторопливо и явно обдумывая свой вопрос, произнесла дама.

– Да, вопреки известной теории, все зависит от «человеческих связей». Представьте, 1580 год. Одновременно происходит женитьба царевича Феодора на Ирине Годуновой и Ивана IV на Марии Нагой. На свадьбе разгорается местнический спор, перерастающий в свару – Годуновых и Нагих. Эти яростные противоречия помешают сближению двух родов, сыгравших столь заметную роль в последующих событиях, – неожиданно открыто и сразу переходя к теме, отвечал Шереметев.

– Граф, хотя я и не первый год интересуюсь историей, все-таки мало знаю о роде Нагих. Мне кажется он довольно «бледным» на фоне Шуйских, Бельских, Романовых, – высказалась собеседница.

– В этом Вы не правы… Самый старший брат царицы Марии – Афанасий, кстати вместе с Никитой Романовым вел переговоры с польским послом Зборажским в 1581 году, а в это же время в Польше находилось наше посольство в лице князя Дмитрия Елецкого и Романа Олферьева, который был свойственником Нагих, – подметил Сергей Дмитриевич.

– Значит, Нагие всегда были в милости?

– Ни в коей мере! Достаточно вспомнить ссору Ивана IV со старшим сыном. Годунов вступился тогда за царевича. Ему тоже «досталось» от царя так, что пришлось обращаться к врачу. В это время Афанасий и Федор Нагие распространяли слухи, что раны Годунова слишком опасны. Дошло до царя. Он уличил Нагих в обмане. Федор понес наказание, – подчеркнул Шереметев.

– Граф, еще вопрос… Когда же все-таки завязался первый узелок загадочного дела? – с ещё большим интересом спросила дама.

– В 1583 году, когда всплыл вопрос о наследстве Стефана Батория, сложный и жгучий вопрос, уже не раз служивший яблоком раздора между сеймами Польским и Литовским… Наличие в Литве и на Волыни партий, желавших русского царевича, побуждает с особым вниманием следить за сношением Литвы и Московского государства, – абсолютно уверенно констатировал граф.

– А какое значение в данном вопросе сыграла смерть Ивана Грозного? – спросила дама.

– О, она возбудила надежды, приблизила события, ускоряющие развязку… В это время нельзя не усмотреть, как постепенно завязывались отношения и закреплялась связь между единомышленниками с обеих сторон русско-литовского рубежа… Сколько было случаев вести подпольную борьбу, сближаться и подготовлять назревающие события… И все эти столкновения различных интересов и партий, различных семейных и политических групп, постепенно подготовляли двойственную игру, плодом которой явилось появление загадочной личности, смутившей современников и потомков, – с улыбкой и вдохновением в глазах разъяснил Сергей Дмитриевич.

– Граф, то, что Вы говорите – поразительно… Позвольте мне иногда досаждать Вам своим обществом и вопросами? – попросила дама.

– Буду рад, сударыня…

* * *

Холодный и дождливый майский день 1591 года по Р. Х. лишь изредка озарялся проблесками солнца, разрывами небесной голубизны, затянутой темно-синими и серыми лоскутами тяжёлых облаков. Северо-западный ветер гнал нахмуренные облака куда-то на юго-восток. Казалось, что вот-вот и пойдёт снег. А в настоятельских рубленых покоях Сергиевой обители было почти по-зимнему хорошо натоплено, а потому уютно и спокойно. Ярко горели свечи в поставцах и лампады, озаряя большое и свободное помещение. Изразцы печей излучали тепло.