Царь Гектор

Полдень давно миновал, когда заросли, поредев, начали расступаться и показались скалистые уступы первого горного ската. На склоне ещё росли кусты, среди них порхали птицы, но Авлона знала: ещё несколько часов пути, и начнутся мёртвые уступы и скалы, где звери и птицы боятся жить — царство горных карликов...

Они прошли ещё немного, и вдруг Патрокл воскликнул:

— Лона! Котей!

— Где?! — ахнула девочка. — Где костёр?!

И круто остановилась. На ровной площадке, между кустами, чернело пятно костровища, торчало несколько камней, поставленных ребром — должно быть, на них лежали вертелы с дичью. Кругом костра виднелись обглоданные кости и ореховая скорлупа.

— Люди! Здесь? — прошептала маленькая лазутчица, осторожно приближаясь к костровищу. — Но здесь же никто не живёт...

Тотчас же она поняла, в чём дело, вернее, узнала это место. Именно здесь двое суток назад они сделали последнюю остановку перед тем, как начать подъём. Здесь жарили подстреленных Пентесилеей антилоп, здесь ужинали и ночевали. Тогда они были все вместе...

Авлона поняла, что её душат слёзы, и запрокинула голову, чтобы они, чего доброго, не вылезли из глаз. Только этого не хватало! Против воли она сильнее стиснула ручку малыша, и тот обиженно скривился.

— Бойно!

— Прости меня. Этот костёр старый, Патрокл. Мы тут ужинали позавчера. Помнишь?

— Не... А мы тут будем спать?

Девочка задумалась. А в самом деле, где им ночевать? Идти дальше уже опасно. Ждать? Сколько? Как хотя бы попытаться узнать, что сейчас с их близкими?..

Чувствуя, как ноги наливаются противной слабостью, Авлона села на плоский камень возле чёрного пятна опалённой земли. Патрокл тут же уселся рядом, уже не скрывая, что устал. К тому же ему снова хотелось есть — обедали они давно, поход через лес оказался нелёгок для малыша, да и аппетит у него был отличный. Но он видел, что Авлоне не до него, и молчал, грызя какую-то травинку.

Впервые за долгое время чутьё изменило лазутчице амазонок — тоска, заволакивая сознание, поглотила мысли, а усталость притупила внимание. Лёгкий треск и шорох в кустах она услыхала, когда было почти поздно...

Она резко обернулась и увидела два жёлтых глаза, прицельно уставленных на неё из лесных зарослей.

Тощая молодая львица, подкравшись шагов на пятьдесят, стлалась по земле, собираясь броситься. Поняв, что её заметили, хищница тотчас рванулась вперёд и двумя прыжками покрыла половину расстояния, которое отделяло её от сидящих у потухшего костра детей.

У Авлоны не было времени на раздумья. Её секира сверкнула в воздухе и вонзилась в плечо зверя в тот миг, когда он уже припал к земле, чтобы кинуться на добычу. Львица взвыла от боли и завертелась на месте, пытаясь зубами ухватить торчащее из её тела древко.

Авлона не стала ждать, чем это кончится. Подхватив на руки ребёнка, она что есть силы помчалась вверх по склону. Почти сразу до неё дошло, что она совершает чистейшее безумие: скорее всего львица, опомнившись, кинется в погоню, а на склоне невозможно ни спрятаться, ни найти убежище. Нужно было бежать мимо зверя, назад, к лесу, к высоким деревьям, на которые можно взобраться: лев, в отличие от пантеры, плохой верхолаз и на дереве не достанет беглецов.

Однако было поздно — рычание и топот позади сказали Авлоне, что хищница вновь за ними гонится. Львица бежала, припадая на правую переднюю лапу, однако злость придавала ей сил, и она неуклонно настигала свои жертвы.

У Авлоны оставался только нож, рукоять которого виднелась на бедре мальчика — он по-прежнему был в её сандалиях. Девочка на ходу, левой рукой выдернула нож из ножен, схватила в зубы. На слух постаралась определить расстояние до преследователя, чтобы рассчитать, когда придётся обернуться и, заслонив собой ребёнка, принять бой. Она сознавала, что погибнет, что тогда они оба погибнут, по не могла понять этого до конца. Она, амазонка, прошедшая посвящение, была готова умереть, но при чём же здесь Патрокл? И почему она больше не увидит свою царицу, Ахилла, Гектора? Почему?

Из-за своей ноши девочка не видела земли под ногами, и при очередном шаге её босая ступня напоролась на острый камень. Авлона оступилась, упала, придавив сверху возмущённо завопившего малыша. И в тот же миг увидела спасение: всего в трёх десятках локтей от них виднелись два больших неровных камня. В незапамятные времена эта обломки скалы скатились по склону и задержались в выбоине, сходу ударившись друг о друга. Между ними остался зазор шириной меньше локтя. Слишком узкий для львицы, но вполне достаточный для того, чтобы тоненькая девочка и малыш могли туда втиснуться.