Царь Гектор

Он очнулся, видимо, спустя несколько часов. Очнулся и понял, что лежит на спине, и лежать мучительно неудобно, потому что руки заломлены назад и от локтей до ладоней скручены толстыми жёсткими ремнями. Эти же ремни пересекали грудь, ими же были спутаны ноги от колен до щиколоток. Ремни были стянуты очень туго и успели сильно врезаться в тело, причиняя жестокую боль, не менее страшную, чем та, что по-прежнему наливала голову, затуманивая сознание. Мучительно ныли сломанные рёбра с левой стороны, тем более что один из ремней перетянул тело как раз в месте перелома.

Ахилл никогда в жизни не представлял себя в плену и тут же подумал, что ещё совсем недавно просто сошёл бы с ума от такой мысли. Но теперь он лишь усмехнулся про себя: «Ну вот тебе за твою самоуверенность, величайший воин Ойкумены! Полюбуйся на свою непобедимость...»

Стараясь не замечать боли, он сначала немного, потом что сеть силы напряг руки, пытаясь разорвать или хотя бы ослабить ремни. Бесполезно! Напуганные невероятной мощью Ахилла, египтяне скрутили его толстыми ремнями из кожи бегемота и намотали их столько, что не порвал бы и сам бегемот! Тогда торой перевёл дыхание, насколько это было возможно в его путах, и попытался осмотреться.

Он лежал на берегу широченной реки, неподалёку стояли две лодки, в которые египетские воины грузили какие-то кувшины и складывали своё оружие. Несколько человек стояли вокруг него, что-то живо обсуждая, но они говорили быстро и беспорядочно, а потому он почти ничего не понял.

Обращаться к ним сейчас, находясь в таком унизительном положении, Ахилл счёл невозможным, к тому же у него не было сомнений, что после тою как он перебил египтян в таком количестве, они уже не станут ею слушать и, уж в любом случае, не отпустят. Другое дело, если бы он мог предложить за себя выкуп. Но ведь и здесь, наверное, уже знают, что великая и некогда богатейшая Троя лежит теперь в руинах...

К нему подошёл какой-то немолодой человек, в широком ожерелье с эмалью, с золотыми браслетами на полных, волосатых руках.

— Ты не ливиец? — спросил он, видя, что Ахилл очнулся.

— Нет, — ответил тот, с трудом размыкая окровавленные губы. — Я троянец.

— Вот как! — человек, казалось, был удивлён. — И ты не знаешь, что иноземцам разрешено приставать к берегам Египта только в установленных для этого гаванях[36]?

— Знаю, — Ахилл засмеялся бы, не будь ему так больно. — Я и не приставал. Наш корабль разбило бурей. Почему вы напали на меня?

Тут уже усмехнулся человек в ожерелье.

— Тебя приняли за мятежника-ливийца, которого давно разыскивает наша стража. Но такая добыча, как ты, тоже неплоха. Мы отвезём тебя к номарху, и пускай он решает, что с тобой делать. Ты явился сюда без ведома наших властей, напал на наших воинов, и по закону должен быть обращён в рабство.

— А вот это вряд ли получится! — почти спокойно сказал герой, и только сверкнувшее в его глазах бешенство выдало то, что он почувствовал.

В это время двое воинов поднесли к ним что-то длинное и, пыхтя от затраченных усилий, остановились.

— Это твоё? — спросил начальник, указывая пленнику на то, что они притащили.

Ахилл взглянул и едва не вскрикнул, узнав своё копьё! Оно оставалось на корабле, когда их швырнуло на камни. Выходит, прибоем его выкинуло на берег. Как же сильны были волны, если справились с древком «пелионского ясеня», окованным железными полосами!

— Моё, — ответил герой и отвернулся.

О, если бы он мог сейчас взять своё верное копьё в руки!

Человек в ожерелье что-то приказал воинам, и они понесли «пелионский ясень» к одной из лодок.

— Номарх будет доволен! — воскликнул, обращаясь к начальнику, статный юноша, одетый почти так же, как и тот и, очевидно, его помощник. — Это копьё он сможет дорога продать, хоть самому везиру! Ну, а этого красавчика, думаю, наш номарх захочет оставить себе... Слышишь, ты, разбойник, может статься, повелитель Нижнего нома посадит тебя в клетку, как диковинного зверя? А?

И он расхохотался, довольный своей шуткой.

— Если только номарх такой же дурак, как ты! — спокойно проговорил Ахилл, наконец вспомнив, как звучит по-египетски слово «дурак».

По выражению лица молодого египтянина он тут же понял, что не зря напрягал память.

— Ах вот как, шакал поганый! Ну, ты у меня заскулишь! Эй, воины, ну-ка поверните эту тушу мордой вниз! Посмотрим, что крепче — ты или мой бич...

Длинный ремень засвистел в воздухе. Ахиллу показалось, что его ударили полосой раскалённого железа, так пронзительна была боль. Он не вскрикнул и не застонал только потому, что уже долго заставлял себя терпеть и крепиться. Второй удар был ещё страшнее, третий пришёлся по хребту и почти лишил его сознания. Руки героя были связаны сзади от локтей, и бич, впиваясь ему в спину и оставляя на ней базовые вздутые рубцы, одновременно полосовал плечи, и на каменных буграх мускулов сразу выступила кровь. Ещё удар, ещё...