Царь Гектор

— Яхмес, остановись! — человек в ожерелье сердито схватил юношу за руку. — Ты хочешь, чтобы в подарок номарху мы привезли труп? У него же и так разбита голова и всё тело в кровоподтёках. Не будь ему уже худо, мы бы вряд ли взяли его. Мёртвый он недорого будет стоить.

— Я хочу, чтобы он завопил хоть разочек! — прорычал юноша. — Ты что, не слышал: он обозвал меня дураком!

— Повтори это всем, кого встретишь, Яхмес, и после этого считай себя умным... У номарха найдётся много способов усмирить пыл этого чужеземца. Найдутся и такие средства, по сравнению с которыми твой бич покажется ему детской лаской. Наше дело — довезти его живым, понял? — и начальник махнул рукой воинам. — Грузите пленного в лодку и залезайте сами! Пора отправляться.

Глава 2

Вёсла гребцов мерно и звучно плескали за бортом, и это усиливало жажду, ставшую уже непереносимой. Больше всего Ахиллу хотелось потерять сознание, но милосердное забытье не приходило к нему. Возможно, ему изменило бы мужество и он попросил бы воды, но прямо против него, на носу лодки, сидел Яхмес, подававший команды гребцам, значит, просить пришлось бы у него, а он, кажется, только этого и ждал.

Ахилл закрыл глаза. Белое раскалённое небо выжигало зрачки, зной становился невыносимым. Герой чувствовал, как всё сильнее врезаются ремни в отёкшие руки и ноги, и спрашивал себя, на сколько ещё у него хватит сил... Никогда в жизни ему не было так больно.

Наступил полдень. Яхмес посадил вместо себя одного из воинов и, скрывшись под небольшим навесом на корме, заснул на расстеленных там циновках из папируса.

Один из египтян подошёл к пленнику и, опасливо покосившись в сторону навеса, тронул рукой влажное от пота и крови плечо Ахилла.

— Эй! — прошептал он.

Герой открыл глаза. Обведённые красной каёмкой, они были мутны, их взгляд уже почти ничего не выражал.

— На, выпей!

Воспалённых губ пленника коснулось горло глиняной фляги. Ахилл едва не захлебнулся, делая глоток за глотком, глухо закашлялся, вновь дотянулся губами до фляги и допил то, что там оставалось.

— Спасибо, — сказал он и подумал, что слышит чей-то чужой, хриплый и слабый голос.

— Т-с-с! — испугался воин. — Или меня накажут...

— Я не забуду того, что ты сделал, — едва слышно прошептал герой. — Послушай... Быть может, меня станут искать. Моё имя Ахилл, я брат царя Трои, Гектора. Если он жив, он меня не оставит и сумеет вознаградить того, кто мне помог. А теперь отойди от меня, не то заметят гребцы, да и этот урод может проснуться.

— Яхмес-то? — на тронутом морщинками, очень смуглом лице воина появилась грустная усмешка. — Он мне племянник, хотя и начальник надо мной. Его покойный отец был роднёй номарху. Мать, моя сестра, умерла рано, а вторая моя сестра, тётка его, дура старая, баловала Яхмеса, как девчонку, и испортила. Он не такой уж плохой, но обидчивый и вспыльчивый страшно. Возьмёт иногда и ударит просто за неловкое слово. Мы все дрожим от одной мысли, что он может разгневаться.

Несмотря на невыносимую боль Ахилл вдруг тихо рассмеялся.

— Я тоже такой! — сказал он удивлённому египтянину. — Только бить человека со связанными руками я не стал бы... Потому он и дурак.

Вода принесла некоторое облегчение, и троянец впал в полузабытье. При этом он продолжал чувствовать боль, и какие-то смутные видения стали возникать перед ним, иногда пугая мыслью, что у него мутится рассудок. Он то и дело видел громадную чёрную волну, ту, что накрыла их корабль и раздавила его о камни, но вместо холода эта волна несла огненный жар и нестерпимо обжигала тело. Он падал куда-то в бездонную пропасть и, падая, видел, как сверху кто-то протягивает ему руку, но он не мог до этой руки дотянуться. Кажется, то была Пентесилея... Лицо Гектора возникало из клубов красного тумана, брат что-то говорил ему, но что? Сквозь гул в ушах он не различал слов. И вдруг яснее всего проступило лицо женщины, окружённое пышными волосами, тёмными с проседью. Покрытое рисунком морщинок, прекрасное, единственное на свете лицо. «Всё будет хорошо, мой маленький! Ты же такой сильный! Самый сильный из моих сыновей! Ты должен вернуться домой... Я жду вас с Гектором!»

— Мама! — прошептал герой и понял, что готов заплакать. — Мама... Как мало я видел тебя!