Царь Гильгамеш

И тут началось такое, чего мир еще не видел. Энкиду, верхом на Небесном Быке, держа его за рога, крутил его башку то вправо, то влево. Бык в ярости вставал на дыбы, пытаясь сбросить Энкиду, но не тут-то было! Я стоял перед ними, глядя на эту картину с радостью и восторгом. Бык не мог избавиться от Энкиду. Он прыгал, ревел, топал копытами, швыряя вокруг себя клочья пены, а Энкиду крепко держался на нем. Он старался сломить сопротивление быка, заставить его склонить свою мощную голову. Я слышал раскаты хохота Энкиду, и сердце мое радовалось. Я видел, как руки Энкиду напряглись от усилий, и это зрелище доставляло мне удовольствие. Я смотрел как бык становится угрюмым и понурым. Но тут сражение получило неожиданный поворот. Бык, передохнув секунду, с новой силой рванулся, вскочил, стараясь с удвоенной силой стряхнуть Энкиду на землю. Я испугался. Но Энкиду совсем не выказывал страха. Он держался крепко, он вертел огромную бычью башку из стороны в сторону, пригибая ее к земле.

– Бей, брат! – вскричал Энкиду. – Бей, бей сейчас! Ударь его мечом!

Да, это был самый подходящий момент. Я рванулся вперед и, схватив меч, и вогнал его в шею быка. Я ударил его в затылок, глубоко всадив лезвие.

Бык издал звук, какой издает море, откатываясь от берега, и глаза его подернулись пеленой, пылающая в них ярость потускнела. Какой-то момент он стоял неподвижно, потом колени под ним подломились. Энкиду ловко спрыгнул с него, приземлившись рядом со мной, мы засмеялись и обнялись возле умирающего быка, пока он не затих. Потом мы вырезали бычье сердце и здесь же, на месте, принесли его в жертву богу Уту-солнцу.

Я оглянулся кругом и на городской стене увидел фигуры людей. Я тронул Энкиду за плечо и показал туда.

– Там твоя богиня, – сказал он.

И точно, это была она. Инанна и ее прислужницы, должно быть наблюдали борьбу с быком. Я чувствовал жар и силу ее ненависти даже на расстоянии. Я приставил ладони ко рту и прокричал:

– Смотри, жрица! Мы убили твоего быка! Скоро, наверное, придут дожди!

– Горе тебе! – ответила она голосом как из преисподней. – Горе Гильгамешу! Горе тому, кто осмеливается перечит богине! Горе убийце Небесного Быка!

На это Энкиду прокричал ей:

– Горе тебе, каркающая ворона! Получай мою жертву!

Он дерзко вырвал мужские части быка и со всей силой швырнул их так, что окровавленное мясо шлепнулось о городскую стену почти у ног жрицы. Он засмеялся своим раскатистым смехом и крикнул:

– Тебе, богиня! Нравится? Попадись ты мне в руки, я бы замотал тебя всю бычьими кишками!

В ответ на это святотатство она прокляла нас, Энкиду и меня, а люди возле нее на стене – жрицы, прислужники, храмовые блудницы, писцы – все, кто пришел посмотреть, как бык нас уничтожит – подняли страшный плач и жалобные моления.

25

Я не позволил Инанне взять бычью тушу, чтобы похоронить его на земле храма: я не хотел ни в чем ей уступать. Я позвал мясников, велел порезать мясо на кусочки и выбросить городским бродячим собакам, чтобы показать, насколько я презираю Инанну, ее быка и ее чары. Рога того быка я взял себе. Я отдал их своим ремесленникам, которые были поражены длиной рогов и их толщиной. Я велел им украсить рога золотом и лапис-лазурью и повесить их во дворце на стену. Рога были столь велики, что вмещали в себя шесть мер масла. Я наполнил их тончайшими благовониями и совершил возлияние в святилище Лугальбанды в честь моего бога-отца, который принес мне эту победу.

Когда все это закончилось, мы с Энкиду омыли руки в реке и проехали вместе по улицам города ко дворцу. Люди осторожно выглядывали из домов, чтобы посмотреть на нас, а потом стали выходить на улицу, и вскоре на нашем пути по улицам стояло множество людей. Меня охватило хвастливое настроение и я выкрикивал: «Кто самый знаменитый герой? Кто величайший среди людей?» И они откликались: "Гильгамеш самый знаменитый герой!

Гильгамеш величайший среди людей!" Почему бы мне было не похвастаться?

Инанна выпустила Небесного Быка – мы с Энкиду убили его. Разве мы не имели права хвастаться?

В ту ночь во дворце мы устроили великий пир. Мы пели, пили и танцевали всю ночь. В ту же ночь подул ветер, прозванный Обманщиком, воздух стал мягким и влажным. Еще до утра пролился первый дождь, и потом всю зиму дожди орошали иссохшую землю.

Тот день был вершиной моей славы. Тот день был пиком моего триумфа. Я чувствовал, что нет ничего такого, что я не смогу свершить. Я увеличил и приумножил богатство моего города и сделал его одним из самых сильных городов земли. Я убил Хуваву, я убил Небесного Быка. Я принес дожди в Урук. Я был добрым пастырем народу. Тем не менее я знал мало радости и много печали в тот день. Такова воля богов. Такова жизнь. В ней есть величие, есть и печаль, и мы узнаем в свое время, что тьма следует за светом, хотим мы того или нет.

Наутро Энкиду пришел ко мне. Выглядел он мрачным и усталым. Я спросил:

– Брат мой, почему ты столь печален, когда бык лежит мертвым, а дожди пришли в Урук?

Он сел возле моего ложа, вздохнул и сказал:

– Друг мой, почему великие боги собираются на совет?

Я не понял. Потом он сказал: