Царь Голливуда

— Мистер Эсбергер, — сказал Вилли, вставая из-за стола, уставленного остатками роскошнейшей трапезы, которую они имели случай вкушать, и начал торжественно вышагивать по комнате. — Дорогой мистер Эсбергер, нужно ли мне говорить вам о своих чувствах к Саре? Думаю, вы их знаете, так же, как и сама Сара. И ничто не сделало бы меня более счастливым, чем исполнение того, о чем я так хотел бы сказать вас сейчас, и что, надеюсь, вы выслушали бы с удовольствием. Но, увы, так случилось, что я не могу сейчас этого сказать, ибо весьма убедительные причины… И он театрально остановился, чтобы придать заключительным словам своей тяжелой речи эффектное звучание: — Я не уверен, что Сара… что она ответит на мои чувства.

— Но это вздор, мальчик мой, вздор!

— Мистер Эсбергер, вы человек мира и вы знаете, что между двумя людьми, которые любят друг друга, существуют определенные чувства — определенные, я бы сказал, выражения этих чувств, и вот я должен сказать, что Сара не дает мне понять, имеет ли она эти чувства…

— Сара застенчивая девушка, и она очень скромная девушка, возможно, даже слишком строгая девушка, поскольку мать-покойница всегда приучала ее к этому, но она девушка с чувствами, это я гарантирую… Человек с ней может быть счастлив, я даю тебе мое слово, мальчик мой.

— Мистер Эсбергер, вы, конечно, искренни со мной, но на чем же основано ваше слово, которое весьма, конечно, мною уважаемо, но на чем, на чем оно основано? Тут вашего слова недостаточно. Слова фактически здесь вообще ни при чем; любовь, мистер Эсбергер, она совсем не то, что может быть сказано словами.

— Вилли, сынок, я поговорю с Сарой, обещаю тебе. Я выясню этот вопрос.

— Да, спасибо… — сказал Вилли очень грустно, — но есть еще и другая проблема, даже важнее первой. У меня хорошая работа в фирме Германна Глэнца, я приношу домой двадцать долларов в неделю, и это неплохой заработок для человека моего возраста; но вы можете завести на эти деньги семью? Кроме того, я не хочу всю жизнь оставаться человеком заработка, человеком, получающим двадцать или пусть даже тридцать долларов в неделю, нет, я не хочу быть человеком заработка. Вот поэтому каждую неделю из этих двадцати долларов девять я прямиком помещаю в сберегательную кассу и набрал уже небольшую сумму. Но на одиннадцать долларов в неделю жениться, создать семью?..

— Может, тебе не надо откладывать так много, пока ты не встал на ноги?..

— Нет, мистер Эсбергер, как же я встану на ноги, если не буду откладывать? Я имею кое-какие виды, хочу завести небольшое портновское дело, мое собственное дело, но начать я смогу не раньше, чем накоплю еще четыреста долларов.

Мистер Эсбергер минуту помолчал, напустив на свое лицо некое недоуменное и одновременно размышляющее выражение, подчеркнутое поднятием бровей. Наконец он заговорил:

— Скажи мне, Вилли, чтобы я точно знал; значит, будь у тебя еще четыреста долларов и начни ты свой бизнес, ты уже сможешь жениться? Дело только в этих четырех сотнях долларов?

— Да. Но есть еще первый вопрос.

— Первого вопроса, мне кажется, вообще не существует.

— Ну тогда, значит, это вопрос только четырех сотен долларов.

— И ты ведь еще где-то должен жить, что тоже требует денег. Доллара два с половиной?..

— Я думал об этом, — сказал Вилли. — Но если мы сделаем большую свадьбу, мы получим, я уверен, массу подарков, не так ли? Но ведь мы можем сказать заранее всем, кого будем приглашать, что они могут не беспокоить себя покупкой подарков, а просто взять и отдать нам все деньги, на эти-то деньги мы и снимем жилье. Много ли мебели нам надо? Кровать, стол, несколько стульев…

— Вилли, — сказал мистер Эсбергер, — я такой человек, который не любит ходить вокруг да около. Итак, я скажу тебе, что я сделаю. В день вашей свадьбы я дам тебе в виде свадебного подарка четыреста долларов, и ты сможешь начать свое дело.

— Мистер Эсбергер, — сказал Вилли, широко улыбаясь, — вот это дело!

В результате вышеописанных переговоров следующая попытка Вилли поцеловать Сару увенчалась успехом, Сара не оттолкнула его. Нельзя, правда, сказать, что она ответила на его поцелуй страстно, но все же она была более уступчива. И, как бы понимая необходимость подчинения, она даже позволила ему приобнять ее и потрогать груди, и даже погладить тело в других местах, но все эти потрагивания и поглаживания ничего существенного не прояснили: на девушке было столько всякой одежды, а на одежде — оборок, что Вилли так и не выяснил подлинных очертаний своей избранницы. Однако все-таки это было каким-никаким сближением, намеком на интимность, возбудившим Вилли до такой степени, что он поборол свои колебания относительно того, стоит ли тратить деньги на проституток, и оплатил несколько визитов, которые он вместе с Эдом Сейлером нанес в заведение Толстушки Анны.

Глава шестая