Царь Иисус

— Но у меня нет головной повязки. Ее поела моль, и я отложила ее, чтобы заштопать.

— У меня есть для тебя другая повязка, еще лучше, моя госпожа. Пусть она будет тебе подарком от любящей тебя рабыни Юдифи.

Анна поглядела на расшитую золотыми и алыми нитками и украшенную жемчугом пурпуровую повязку и сурово спросила:

— Ты ее украла?

— О, нет, — ответила Юдифь. — Раньше я прислуживала Иемине, родственнице моего хозяина, а она много всякого добра унаследовала от своей мачехи. Когда я уходила, она пожелала вознаградить меня и подарила вот эту повязку. Она сказала: «Теперь ты будешь служить в доме Иоакима из Кохбы, потомка Давидова, и эта повязка должна помочь тебе заслужить любовь твоей новой хозяйки или смягчить ее сердце, если ты рассердишь ее. Во мне нет царской крови и в тебе тоже, поэтому ни ты, ни я не можем ее носить».

Анна расплакалась. Ей очень хотелось надеть платье и повязку, но она никак не могла решиться.

Юдифь спросила:

— Долго ты еще, госпожа, будешь терзать себе сердце?

— Пока не покинет меня мое двойное горе. Разве легко быть бесплодной? Разве легко быть брошенной мужем?

Юдифь весело рассмеялась.

— Умойся, подрисуй глаза зеленой медью с Синая, натри нардом между грудями, надень царскую повязку и свадебное платье и пойдем со мной, пока все твои родичи в шалаше на крыше.

— Прочь с моих глаз! — сердито крикнула Анна. — Я ни разу за все десять лет не согрешила против моего мужа и не собираюсь начинать сейчас. Кто-то одолжил тебе эту повязку, надеясь, что из-за нее я потеряю стыд и отправлюсь веселиться. Наверно, это какой-нибудь из твоих бессовестных любовников хочет, чтобы я стала потакать тебе в твоем распутстве.

— Повязку подарила мне благочестивая женщина, Господь свидетель. Неужели ты хочешь, чтоб я прокляла тебя в ответ на твои злые слова? Я бы так и сделала, если б от моих проклятий ты могла хоть немного поумнеть. Да ведь Сам Господь проклял тебя. Это Он затворил тебе чрево, чтобы твои плодовитые сестры смеялись над тобой.

С этими словами она выбежала вон из комнаты.

Анна взяла в руки пурпуровую повязку, на которой вокруг шестиконечной звезды Давидовой, вышитой золотыми и алыми нитками, было много серебряных лун. Она разглядела золотую пирамиду Анаты в одном треугольнике, а в остальных — миртовые ветки, колокольчики, кедры, раковины гребешка и гранаты, знаки царского величия. Анна подумала-подумала и надела повязку, но она совсем не смотрелась на коротко остриженных волосах. Возле кровати Юдифь оставила большую круглую корзину с египетским париком из завитых золотистых волос, и, когда Анна примерила его, он пришелся ей как раз впору. Она вновь надела повязку и поднесла к лицу медное зеркало.

«Юдифь права, — подумала Анна. — Я еще молодая и красивая».

Отражение в зеркале ответило ей улыбкой. Анна умылась, подвела глаза, натерла нардом между грудями, надушила свадебное платье миртом и надела его. Потом она хлопнула в ладоши, зовя Юдифь, и та примчалась, уже одетая по-праздничному. Вдвоем, завернувшись в темные плащи, они потихоньку вышли из дому, и никто ничего не заметил.

Уже в конце улицы Анна сказала:

— Я слышу трубы, но мое сердце не повинуется мне. Мне стыдно идти на Женский двор, потому что там меня обязательно кто-нибудь да узнает.

— Куда же мы пойдем?

— Куда Господь направит наши стопы.

И Юдифь повела ее по узким улочкам в направлении Рыбных ворот, где был иевусейский квартал.

Анна шла как во сне. Ей казалось, она едва касается ногами земли или даже летит, как ласточка. Ни один мужчина не пристал к ним по дороге, хотя на улице было полным-полно пьяных и дважды им пришлось обойти сцепившихся драчунов, колотивших друг друга вместо дубинок праздничными тирсами. В конце концов Юдифь привела Анну на какую-то узкую улицу и, пройдя ее до конца, с решительным видом толкнула большие ворота, которые бесшумно отворились перед ними. Налево во дворе стояли конюшни, а направо была старинная стена с приоткрытой резной дверью.

Войдя в дверь, они оказались в саду, где росло много деревьев. Сюда почти не доносились с улицы праздничные крики, а когда Анна остановилась на минутку успокоить забившееся сердце, она услышала плеск воды в дальнем конце сада, освещенном разноцветными фонариками. Чуть не бегом бросилась она туда, забыв про Юдифь. Разноцветные фонари висели на стенах довольно большой беседки, и ярко горели восемь восковых свечей. Внутри в беседке росло лавровое деревце, и Анна увидела серебряное, тонкой работы гнездышко, в нем золотых птенчиков с широко раскрытыми клювиками, а на краю гнездышка — ласточку с драгоценной бабочкой в клюве.

— Юдифь, поди сюда! — крикнула Анна. — Поди быстрее, дитя мое, посмотри, какое прелестное гнездышко!

Ей никто не ответил. Анна подошла к двери, но она оказалась закрытой. Юдифь ушла. Правда, все запоры располагались на внутренней стороне двери, поэтому Анна не испугалась, хотя ничего не поняла, и вернулась в беседку. В темном углу она разглядела кушетку под пурпуровым покрывалом. Анна легла на нее, положила голову на мягкую подушку и, радостно вздохнув, улыбнулась ласточкам.