Царь Ирод

Однако нельзя исключить и того, что обе истории были рассказаны Николаю самим Иродом и по меньшей мере одна из них имела место в действительности. К примеру, в Иерихоне могла и в самом деле иметь место попытка покушения на жизнь Ирода и его командиров — просто тот, кто подпилил столбы дома, не рассчитывал, что он простоит так долго и Ирод успеет закончить военный совет прежде, чем здание рухнет.

Вторая же история действительно могла быть придумана Иродом, все более утверждающимся в мысли о своем величии и избранности. Это лишь еще раз подтверждает версию, что он страдал параноидальным синдромом, который с годами только прогрессировал — как известно, при паранойе мания преследования вполне может сочетаться с манией величия.

На следующий день после кровавого побоища в Каннах и второго случившегося с ним «чудесного спасения» Ирод велел разыскать среди убитых тело Паппы, приказал отрубить мертвецу голову и в знак утешения отослал этот страшный трофей младшему брату Ферроре.

Затем, дождавшись окончания сезона дождей, весной 37 года до н. э. Ирод приступил к реализации последнего этапа своего плана и двинулся на Иерусалим.

Теперь дни Антигона были сочтены.

Глава восьмая. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЦАРЬ ИРОД!

Ранней весной 37 года до н. э. Ирод с войском, теперь насчитывающим 30 тысяч человек, встал под стены Иерусалима, готовясь к штурму. Он собирался взять Иерусалим тем же традиционным римским методом, каким некогда воспользовался Помпей, — напротив крепостных стен стали сооружать валы, с которых можно было обстреливать их защитников из баллист и катапульт, а затем по наведенным мостам ворваться внутрь. Вскоре к городу подошли еще 11 римских легионов и шесть тысяч всадников во главе с Сосием — это была уже колоссальная военная сила, делающая сопротивление иерусалимцев окончательно безнадежным.

Ирод был настолько уверен в победе, что позволил себе на некоторое время оставить армию и направиться в Самарию, чтобы отпраздновать свадьбу с Мариамной. Теперь этот брак был ему крайне необходим, чтобы утвердить права на иудейский престол в качестве мужа царевны.

Мы не знаем, какие чувства испытывала к Ироду Мариам-на, но, как уже говорилось, можно предположить, что, во-первых, за это время она по меньшей мере стала уважать жениха за проявленное мужество, а во-вторых, вне сомнения, она, так же как и Ирод, ненавидела Антигона за то, что он изуродовал ее деда. Эта ненависть невольно сближала молодоженов.

Об одном можно говорить почти наверняка: к тому времени Ирод развелся с Дорис и куда-то (возможно, в тот же осажденный Иерусалим) отослал ее вместе с сыном Антипатром. Судя по всему, это было требованием, выставленным ему как самой Мариамной, так и ее матерью Александрой в качестве условия брака.

Они хотели получить гарантии, что неродовитая Дорис никогда не обретет звания царицы, а ее сын Антипатр ни в коем случае не будет претендовать на престол в качестве наследника Ирода — это право должно остаться исключительно за его детьми от Мариамны Хасмонейской.

Ирод, судя по всему, дал такое обещание, возможно, даже включил его в «ктубу» — брачный договор, но при этом ни Мариамна, ни Александра, разумеется, не могли предвидеть той страшной судьбы, которая ожидала их в будущем.

Некоторые исследователи предполагают, что развод с Дорис был фиктивным. По всей видимости, на протяжении многих лет Ирод время от времени навещал бывшую супругу, и эти свидания носили отнюдь не платонический характер.

Но тогда свадьба в Самарии была намеренно отпраздновано пышно и шумно — чтобы по всей стране распространились слухи о женитьбе Ирода на царской внучке.

Молодожены оставались вместе недолго — уже через несколько дней после свадьбы Ирод снова появился под стенами Иерусалима, чтобы ускорить возведение валов для прорыва в город, а заодно позаботиться об обеспечении армии фуражом и продовольствием. Последнее было крайне необходимо, так как, предвидя осаду, Антигон перегнал из окрестностей в город весь скот и вывез съестные припасы. Защитники столицы, с одной стороны, фанатично верили в то, что Бог их не оставит, а с другой — воевали с мужеством обреченных. Время от времени они через проделанные подкопы совершали вылазки за крепостные стены и вступали в отчаянные схватки с легионерами, нанося им немалый урон в живой силе. Понятно, что это лишь еще больше распаляло римлян, жаждавших свести счеты с убийцами своих товарищей по оружию.

К лету 37 года до н. э. напротив городских стен выросли три вала, на которых были размещены осадные орудия. Несколько раз осажденные предпринимали попытки поджога, но на смену сожженным баллистам появлялись новые, а в самом Иерусалиме тем временем начался голод, и силы его защитников таяли день ото дня.