Царь Ирод

Селлий, разумеется, не преминул сообщить об опале Ирода своим соплеменникам в Набатее, после чего арабы совсем распоясались. Они захватили принадлежавшие Ироду пастбища, возобновили набеги и, объединившись с трахонцами, нападали уже не только на села, но и на идумейские гарнизоны.

Безусловно, если бы у Ирода были развязаны руки, он бы с легкостью провел военную операцию и восстановил спокойствие на восточной границе. Но Ирод понимал, что теперь без высочайшего разрешения Августа такие шаги предпринимать опасно, и потому направил в Рим посольство, с тем чтобы разъяснить императору, как все было на самом деле. Но и это, и следующее посольство вернулись с берегов Тибра с пустыми руками — посланникам Ирода попросту не удалось добиться аудиенции у Цезаря.

Кто знает, возможно, если бы во главе посольства Ирода стояли бы такие опытные дипломаты, как Андромах и Гемелла, они бы смогли добиться столь необходимой личной встречи с императором. Но, как уже говорилось, Ирод отстранил их от дел и отправил в ссылку, так что пенять ему надо было только на себя.

Между тем Селлий продолжал оставаться в Риме, все больше сближаясь с Августом, и чем дальше, тем опаснее становилось это сближение не только для Ирода, но и для всей Иудеи.

Однако Ирод не случайно считался счастливчиком. В тот самый момент, когда казалось, что его дела совсем плохи, ему снова улыбнулась удача: в Набатее неожиданно скончался царь Обод и по праву наследования на престол вступил его родственник Эней, взявший себе родовое имя арабских царей — Арета.

По принятым правилам Арета должен был для начала явиться в Рим, представиться императору, предъявить свои права на корону и получить статус царя-клиента из его рук. Однако Арета понимал, что Селлий в этом случае сделал бы все возможное, чтобы Август передал престол ему, а потому поступил наоборот — сначала провозгласил себя царем, а уже затем отправил посольство в Рим с богатыми дарами, в число которых входил золотой венец, украшенный драгоценными камнями. Помимо прочего, послы должны были передать императору письмо Ареты, в котором тот пытался объяснить свои поступки и раскрыть истинное лицо Селлия.

В письме, помимо прочего, утверждалось, что смерть Обода не была случайной — царь стал жертвой медленного отравления людьми Селлия, который и удалился в Рим, чтобы снять с себя подозрения. Дальше в письме говорилось, что хотя Селлий рвется к власти, его никак нельзя к ней допускать, так как он мот, насильник замужних женщин и убийца.

Селлий между тем отнюдь не сидел сложа руки и еще до прибытия посольства из Аравии стал убеждать Августа, что Арета самовольно захватил власть и тем самым бросил вызов Риму. И Август снова пошел на поводу у Селлия — он отказался принять дары Ареты, выслушать его послов, не говоря уже о том, чтобы прочитать присланное ему письмо.

Таким образом, и Ирод, и Арета оказались в одинаковом положении, и это невольно сделало их союзниками. В поисках выхода они решили отправить в Рим Николая Дамасского, который должен был воспользоваться связями как Ирода, так и Ареты, чтобы добиться аудиенции у Цезаря и убедить выслушать мнение другой стороны о происходящем в Иудее и Аравии.

* * *

Николай, надо отдать ему должное, тщательно подготовился к порученной миссии. Он собрал необходимые документы, включая долговые расписки Селлия, письма римских наместников Ироду с разрешением выйти на войну и подтверждением, что война велась по правилам и т. д.

В Риме Николай немедленно встретился с партией сторонников Ареты, предоставивших ему не менее серьезный компромат на Селлия. В том числе и письма, доказывающие, что Селлий велел отравить Обода; что в своем непомерном сластолюбии он изнасиловал немало не только арабок, но и римлянок, а также занимал огромные суммы, которые тратил отнюдь не на нужды царства, а на собственные прихоти.

Благодаря как связям двух царей, так и личному обаянию Николаю удалось добиться главного — чтобы Август его выслушал. И не просто выслушал, а согласился наконец разобрать жалобы Ирода на Селлия, а Селлия на Ирода.

Готовясь к слушаниям, Николай решил придерживаться тактики не защиты, а нападения — сразу же начать с обвинения в адрес Селлия, выкладывая один неопровержимый факт за другим.

Однако как только посланник Ирода стал жаловаться на злодеяния Селлия, император прервал его.

— Я не желаю этого слышать! — сказал Август. — Говори только о своем царе! Я хочу знать, почему он убил две с половиной тысячи ни в чем не повинных людей, разграбил чужую страну, захватил множество пленных…