Царь мира

— Сэр Макговерн, вы уже пожилой человек и наверняка помните ничтожного психопата, придумавшего себе титул фюрера и заставившего толпы людей принять этот титул. Этот шут увел за собой на тот свет десятки миллионов людей. Сам по себе Власов, может быть, и не страшен, но если он даст толпе то, чего она хочет, это может быть очень страшно. Я был недавно в России. Мы привыкли представлять ее по столичным жителям и их образу жизни. Но я ездил в провинцию и знаю, какие там настроения. Мне кажется, что таких людей во многом создают средства массовой информации, но им же под силу остановить таких безумцев. Наверно, так может получиться и тут. Часть журналистов будет в восторге от его фокусов, но найдутся и другие люди. Я хотел попросить вас: если в ваш адрес будут серьезные угрозы, позвоните мне. Можно будет предупредить общество. Ведь когда убивают одного человека — это уголовное преступление, а когда гибнут тысячи — это называется политикой. Не хотелось бы, чтобы он зарвался.

— Вы правы, мистер Гейтс. Я вижу, что вы порядочный человек. Я позвоню вам, если что.

Гейтс протянул Макговерну визитку, они пожали друг другу руки, и дворецкий проводил журналиста до выхода.

— До свидания, — сказал Гейтс. Дворецкий распахнул высокую тяжелую дверь. Гейтс чуть наклонился вперед, готовясь сделать шаг, и вскинул голову, заметив вверху какое-то движение. Три светящихся треугольника быстро влетели в дом, на секунду зависли над Гейтсом и дворецким, а потом устремились вверх, паря над лестницей.

— О Господи, — прошептал Гейтс, — светящиеся треугольники, летающие молнии — об этом они писали и говорили. Вызовите полицию, — сказал он дворецкому, хватая его за рукав.

— Но что это?… — начал было тот, но журналист яростно встряхнул его за рукав, и дворецкий быстро пошел к телефону.

Наверху послышался шум, словно от падения тяжелого предмета. Гейтс бегом поднялся по лестнице и ворвался в гостиную. Макговерн лежал около кресла, схватившись рукой за подлокотник и пытаясь подняться. Треугольники кружили над ним.

— Что здесь такое? — послышался взволнованный женский голос.

— Не входите! — крикнул Гейтс, но было уже поздно. Она вошла в гостиную и застыла на месте.

— Сэр Макговерн! — вскрикнула она и шагнула к лежавшему мужчине. Это были последние слова в ее жизни. Один из треугольников стремительно приблизился к ней, из него вырвался светящийся зигзаг молнии, и женщина рухнула на пол.

— Мама! — закричал кто-то, и Гейтс увидел вбежавшего вслед за Энн ее сына. Он бросился к мальчику, но эфэлы действовали намного быстрее человека. Мальчик упал в двух шагах от матери.

Гейтс стоял потрясенный. Ему приходилось бывать в ситуациях, когда на его глазах гибли люди, но он знал, от чего они погибли, знал, что нужно делать. Сейчас он просто не мог осознать произошедшего. Он понимал, что эти непонятные неживые создания могут убить и его, но защититься было нечем, и он стоял неподвижно, пока не услышал хриплый голос шотландца:

— Гейтс… идите…

То ли тот хотел, чтобы Гейтс ушел, то ли звал его. Журналист помедлил еще секунду, но заставил себя двигаться и, подойдя к Макговерну, встал на одно колено, так что их лица оказались почти на одном уровне. Эфэлы кружили над ними в каком-то странном танце, издавая легкое потрескивание.

— Позвоните… — сказал Макговерн, с трудом ворочая языком.

— Полицию вызвали, — быстро отозвался Гейтс, но шотландец покачал головой:

— Нет… моим позвоните… не надо приезжать… лучше мне трубку… принесите.

Гейтс знал, что в гостиной есть радиотелефон и пошел за ним, инстинктивно стараясь не делать резких движений. Впрочем, треугольники не обращали на него внимания, продолжая кружить над Макговерном.

— Какой номер? — спросил Гейтс, вернувшись. Макговерн продиктовал цифры, потом протянул руку:

— Кристина? Да, это я. Нет, ничего. Выпил немного, — сказал старик, стараясь улыбнуться, но это больше напоминало гримасу боли. — Дональд там? Да, его… Дональд? Это я. Слушай меня, сынок. Здесь есть журналист, он объяснит… Я скажу… не приезжайте ни в коем случае. Ты понял?… Он объяснит… НЕ ПРИЕЗЖАЙТЕ, — сказал Макговерн, вложив, казалось, все оставшиеся силы в эти слова. Но это лишь казалось. Усилием воли он заставил себя говорить дальше: — Возьми Кристину и Кэтти и спрячь их… куда-нибудь уехать… немедленно… они могут убить. — Макговерн приподнялся, пытаясь подтянуться на руке, лицо его исказилось, и он, отпустив ручку кресла, распростерся на полу.

Гейтс взял из его рук трубку. Губы шотландца шевелились, и Джонатан, наклонившись еще ниже, услышал хриплый шепот:

— Подводная лодка… туда…

Еще один хрип — Джонатан знал, что означает такой хрип — и все кончилось. В трубке слышался тревожный голос, и Гейтс заговорил: