Царь мира

Пастух. Это твое последнее слово?

Царевна. Да, последнее!

Царь. Ты подумай, Алина.

Царевна. Я уже подумала!

Пастух. Ну ладно, тогда желаю здравствовать.

Царь. Ты что же, вот так просто возьмешь и уйдешь?!

Пастух. Ну да, а чего там. Я люблю, чтобы было по-моему.

Царь. Подожди, пастух! Дам я тебе все, что просил. Только царевна уж сама решает, не обижайся.

Пастух. Так и нужно, ваше величество. Каждый должен сам решать, свободно.

Царь. Завтра же приходи, будет готов мой указ. Возможно, ты и прав. А там с острова можно будет и мосты наладить, а?

Пастух. Поживем — увидим.

Уходит, в дверях сталкивается с принцем Говардом.

Принц Говард. Прошу прощения, ваше величество, и вы, ваше высочество. Я невольно подслушал разговор. Царевна, мне кажется, у меня появляется шанс?…

Царевна (растерянно). Кажется, появляется.

Принц Говард. Я пока не уезжаю?

Царевна. Как хотите принц…

Принц Говард. Завтра… хотелось бы… если вы меня примете, ваше высочество…

Царевна. Поживем — увидим, принц. Утро вечера мудренее.

Царь. Ну вы поговорите, а я пойду. (Уходит.)

Принц Говард. Вы верите в то, что говорил про меня этот колдун?

Царевна. Не знаю.

Принц Говард. А если я действительно начну превращаться то в карлика, то в принца? Это имеет значение? Ведь я буду любить вас, что бы ни произошло.

Царевна. Что вы, принц! Уж сразу и про любовь… Давно ли вы смеялись надо мной? Я тогда была… ну как уродливый карлик. Теперь я другая — и вдруг вы меня страстно полюбили. А если я завтра стану прежней? Правда же любопытно? Даже могут быть самые разные сочетания вас и меня — два урода, урод и царевна, принц и уродина. И вы обещаете мне сохранить свою любовь во всех сочетаниях?

Принц Говард. Нет, царевна. Я не смогу заставить себя любить уродину.

Царевна. Слава Богу, вы умеете быть искренним. Я тоже не смогла бы любить урода. Хотя… когда я была прежней, мне казалось, что я способна полюбить самого мерзкого и отвратительного человека… Но теперь мне так не кажется. Я любила пастуха… Или мне кажется, что я любила? Мне почему-то верилось, что он подслеповатый, глухой, хромой… Но ведь это все не так. Он вполне нормальный человек. Просто мне, наверно, хотелось, чтобы он был чем-то похож на меня. Но теперь я не знаю, люблю ли я его.

Принц Говард. Потому что он простой пастух?

Царевна. Может быть. Не будем терзать друг друга, принц. Пусть будет, как будет. Как жизнь подскажет.

Принц Говард. Мудро. И неопределенно. Мудрость всегда неопределенна, поэтому она и считается мудростью. Вот почему так легко спутать с глубокой мудростью неопределенность и нерешительность, боязнь действовать. Так и удается ни на что не способным прикинуться мудрецами.

Царевна. Что делать, принц. Каждый живет, как умеет.

Принц Говард. Я остаюсь, царевна. Я буду ждать.

Царевна. Я ничего не обещаю, принц. Я не знаю, с какими мыслями я проснусь завтра утром. И какой я проснусь… Вдруг это все сказка, все временно?…

Принц Говард. Мы оба будем ждать — и я, и пастух. Перед любовью все равны.

Царевна. И перед временем тоже. Спокойной ночи вам, принц.

Принц Говард. Спокойной ночи, царевна.

* * *

Костер догорал, и красноватые угли вспыхивали последними язычками пламени. Странная сказка, подумал Сергей, по стилю странная, неровная какая-то, будто автор мечется между разными состояниями души. Сам-то Илья склонен к мягкой иронии, здесь более жестко все, даже какие-то трагические ноты… А насчет острова этот его пастух прав. Эх, если бы это зеркало могло исполнять желания… И впрямь — уехать с Алиной на остров, где никого, кроме них… Фантазия. Но Бог с ним, не в этом дело. Сергей задумчиво смотрел на огонь и испытывал странное ощущение — словно какая-то новая, неведомая ему информация неизвестным образом внедрялась в его сознание и тут же анализировалась. Это пришедшее словно извне не было творческим озарением или плодом фантазии, это было именно рациональное знание, и что-то подсказывало Сергею: в жизни все будет иначе, чем в сказке.