Царь нигилистов 5

— Самуэль Брунст, — сказал Рихтер. — Не так великолепно, но подешевле.

— Далеко?

— На Малой Морской. Дом 4.

— Пешочком, — сказал Саша, — давайте прогуляемся.

Ателье Брунста было поменьше, чем у Норденштрема, но смотрелось ещё очень прилично. Цена оказалась 200 рублей.

— Дороговато, — сказал Саша. — Пойдём ещё погуляем. Должно же быть у кого-то нормальное соотношение цена-качество.

— Если вернуться назад и перейти через Фонтанку будет ещё дешевле, — заметила Тютчева. — Но стоит ли? Там одеваются небогатые купцы и младшие офицеры.

— А я кто? — поинтересовался Саша.

— Великий князь, — заметил Рихтер.

— Обер-офицер, — поправил Саша. — Не полковник же, как вы, Оттон Борисович.

Перешли через Фонтанку по Аничкову мосту, пересекли Владимирский проспект, пока не остановились перед домом номер 65, точнее его четырёхэтажным флигелем со средней паршивости вывеской: «Каплун А. Военный портной».

Внутри оказалась единственная комната, тоже средней паршивости, но зеркало имелось и пара не самых новых кресел — тоже. Саша оценил ателье, как заведение для среднего класса.

Зато хозяин был сама обходительность.

— Проходите, господа! Присаживайтесь! Безмерно рад!

Саша и Тютчева сели в кресла, Рихтер остался стоять, ибо больше кресел не было.

— Сейчас, сейчас, Ваше Высокоблагородие! — воскликнул портной.

Исчез на пару минут и вернулся с простым венским стулом. Оттон Борисович со вздохом сел.

Хозяин был довольно молод, кажется, младше тридцати, щупл, подвижен и имел довольно типичную библейскую внешность и круглые очки.

— Вам нужен мундир, Ваше Высокоблагородие? — спросил он Рихтера.

— Нет, — односложно ответил Оттон Борисович.

— Мне, — сказал Саша. — Господин, Каплун, извините, как вас зовут? Буква «А» может обозначать разное.

— Абрам, ваша милость, — улыбнулся портной.

— А по отчеству?

— Это лишнее, — сказал хозяин, — но, если хотите, Абрам Енохович.

— Абрам Енохович, мне нужен мундир штабс-капитана Лейб-гвардии Преображенского полка, — объяснил Саша.

Каплун на минуту подвис.

— Штабс-капитана? — переспросил он. — Нас вас?

— Я молодо выгляжу, — заметил Саша.

— Может, вернемся хотя бы к Брунсту, Александр Александрович? — предложила Тютчева. — Экономия — это хорошо, но всему есть предел.

И тут ашкеназские мозги хозяина, видимо, пришли в движение, провели некую химическую реакцию и сказали: «Эврика!»

— Ваше Императорское Высочество? — несмело спросил он.

Саша улыбнулся.

— Я не очень люблю этот официоз, — сказал он, — так что можно просто по имени-отчеству.

— Брунст, конечно, хороший мастер, Ваше Императорское Высочество, — затараторил Абрам Енохович, — но вы половину заплатите за имя. А Норденштрем… вы, конечно, были у Норденштрема? Это отличный мастер, но вы две трети заплатите за имя.

— Вот мне тоже так кажется, — заметил Саша.

— А Абрам Каплун тоже умеет иголку в руках держать, Ваше Императорское Высочество. Смею заметить, не хуже Норденштрема, но за имя вы не заплатите ничего.

— И сколько без доплаты за имя? — поинтересовался Саша.

— Шестьдесят.

— О! — сказал Саша. — Звучит реалистично.

— Сейчас, сейчас, — сказал Каплун.

Исчез и материализовался вновь с карандашом в зубах, листком бумаги в руке и матерчатой портняжной лентой на шее.

Отвёл Сашу в каморку, и молниеносно снял мерку, кружась вокруг клиента, и то опускаясь на одно колено, то наклоняясь, то выпрямляясь во весь рост. И записал результаты измерения в столбик, комментируя справа налево черточками, точками и крючками языка идиш.

Когда мастер закончил свой портняжный танец, Саша взял ленту. Любопытно в каких единицах она проградуирована? Он предполагал, что в дюймах, но деления были слишком маленькими.

— Боже мой, сантиметры! — воскликнул он так, словно встретил старого друга.

— Конечно, — сказал Абрам Енохович, — она же французская. Прямо из Парижа.

Саша вернулся к своим спутникам, и тут двери ателье открылись, и в комнате появился ещё один персонаж.

Человек был невысок ростом, кряжист, стрижен под горшок и одет как мастеровой: в русскую рубаху и полотняные штаны. И даже на голове картуз. По возрасту примерно, как Абрам Енохович.

— Степа? — спросил Каплун. — Какими судьбами?

И в его голосе зазвучали недовольные нотки.

— Мимо проходил, — сказал гость. — Я слышал у тебя клиенты знатные.

— А тебе-то что?

Степа не ответил. Вместо этого он сорвал с головы картуз, поклонился в пояс и представился:

— Доронин Степан. Военный портной.

— Да какой-ты портной! — возмутился Каплун. — Ты цеховой мастер.

— Мастер, — согласился Степан, — и портняжная мастерская есть. Здесь недалеко, через дорогу. Не загляните, Ваше Императорское Высочество? Абрам — хороший мастер, слова не скажу. Но мундиры строит по полгода. Шесть месяцев! Господь Бог за шесть дней сотворил этот мир.

— А ты таки посмотри на этот мир и посмотри на мои мундиры! — возразил Абрам.

— А вы, Степан, за какое время «мундиры строите»? — спросил Саша.

— Месяц, — сказал Степан, — может даже быстрее.

— Тоже не шесть дней, — заметил Саша.

— Так я с Господом не тягаюсь!

— И почём? — улыбнулся Саша.