Царь нигилистов 5 (СИ)

— Откуда такая странная идея учить грамоте крестьян и мастеровых? — поинтересовался Гогель.

— Что в этом странного? — удивился Саша. — Ликвидация неграмотности — важнейшая государственная задача.

— Но вы? Зачем это делать вам?

— Ну, это же очевидно, — вздохнул Саша. — У меня есть некоторая известность и авторитет, и благодаря статьям в «Колоколе», и происхождению. А это значит, что за мной пойдут другие. Сколько сейчас население России? Миллионов семьдесят? Сколько из них неграмотных? Процентов семьдесят в среднем?

— Где-то так, — кивнул Гогель. — Точнее не скажу.

— То есть миллионов пятьдесят, очень грубо, — сказал Саша. — Даже, если в школе будет по 1000 человек, нам нужно пятьдесят тысяч школ. Это минимум. И мы не собираемся платить преподавателям. То есть это чистое волонтёрство. Если в классе по 20 человек, нужно по 50 учителей на школу, ну ладно, 25, если каждый берёт по два класса. Итого миллион с четвертью преподавателей. Тут и моего авторитета не хватит.

— Тут ничьего авторитета не хватит.

— Не за один год, — сказал Саша, — но надо использовать все возможности.

— Николай Васильевич Зиновьев в сороковые годы служил директором Пажеского корпуса, — сказал Гогель. — Связи у него сохранились, так что, думаю, можно будет организовать ваше выступление перед воспитанниками.

— Пажеский корпус, — с сомнением повторил Саша. — Там же одни аристократы! Кто там пойдёт лапотников и картузников учить?

— Вы же рвётесь, Александр Александрович, — заметил Гогель.

— Я — это совсем другое дело, — возразил Саша.

— Я тоже окончил Пажеский корпус, — сказал гувернёр. — Вот и посмотрите, пойдут ли за вами.

— Вызов бросаете? — улыбнулся Саша. — Так я его принимаю.

Елена Павловна обещала познакомить с Ковалевским ещё в августе прошлого года, но Сашу сослали в кадетский лагерь, потом загрузили учёбой, потом посадили на гауптвахту — так что было совершенно не до того.

Министерство народного просвещения располагалось в жёлтом трехэтажном здании с арочными окнами на первом этаже и колоннами на втором.

Министр вежливо встретил гостей у основания мраморной парадной лестницы с пилястрами на стенах и литым металлическим ограждением. Гогель представил Ковалевского Саше.

Министру было под семьдесят, на щеках имелись довольно жидкие седые бакенбарды, а на голове — неизменная чиновная лысина.

Евграф Петрович проводил в свою квартиру и принял в гостиной, такой же классической, как всё здание. Посетителей усадили в кресла с кривыми ножками и деревянными подлокотниками.

— Давно мечтал с вами познакомиться, — сказал Саша. — О ликвидации безграмотности я говорил на одном из четвергов Елены Павловны больше года назад. Потом не возвращался к этому, зная плачевное состояние казны. Но теперь у нас есть шанс. Мне на днях пришло письмо от Николая Ивановича Пирогова. Позвольте, я прочитаю.

Министр кивнул.

И Саша прочитал часть про воскресные школы.

— Я собираюсь открыть такую же школу в помещении моей школы имени Магницкого. Никто не возражает, Елена Павловна только «за», но мне нужно разрешение начальника учебного округа. У Делянова я только что был, но он, к сожалению, решил поиграть мной в бюрократический футбол.

— Футбол? — переспросил Ковалевский.

— Английская игра в мяч, — терпеливо объяснил Саша, — где по мячу бьют ногой, чтобы передать другому игроку. В российской интерпретации это выглядит так: приходит проситель к чиновнику, чиновник пинает его словесно и отсылает к другому столоначальнику, тот — к следующему. И так, пока «мячик» не вернётся обратно.

Ковалевский усмехнулся.

— Не думаю, что Делянов хотел вас обидеть, Ваше Императорское Высочество, — сказал он, — просто Иван Давыдович довольно нерешительный человек.

— Это его личные трудности, — заметил Саша. — А мне нужен результат.

— Будет разрешение, — сказал Ковалевский. — Я сейчас ему напишу.

— Могу я в понедельник после уроков за ним заехать? — поинтересовался Саша.

— Да, — кивнул министр. — Буду ждать.

История продолжилась вечером в Царском селе. Гогель изложил проблему Зиновьеву, а Николай Васильевич нанёс визит действующему директору Пажеского корпуса Владимиру Петровичу Желтухину.

Репутация у генерала Желтухина была неплохой. Он, конечно, участвовал в подавлении польского восстания, но, вроде, никого не повесил. Более того, его самого чуть не убили.

Зато до Пажеского корпуса возглавлял 1-й Московский кадетский корпус, где отменил телесные наказания, и ни один кадет не был исключён.

Об организации встречи с воспитанниками Зиновьев благополучно договорился. Её запланировали тоже в понедельник после уроков.

Саша задумался с чего начать: с корпуса или с министерства. Зная, что бюрократы никогда ничего не делают вовремя, решил с пажей.

Был зябкий пасмурный день 12 октября 1859 года.

Пажеский корпус располагался на Садовой улице напротив Гостиного двора в бывшем дворце графа Воронцова и нёс на себе всю пышность и всё изящество Елизаветинского барокко.