Царь нигилистов 5 (СИ)

В воскресенье утром вернулся папа. Его ходили встречать на станцию чугунки. Он вышел на платформу в сопровождении свиты и поочерёдно обнял всех членов семьи.

А Саша думал о том, известно ли царю о его бурной деятельности и как папа к ней отнесётся, когда узнает.

Глава 25

После встречи на вокзале пошли в церковь на службу, и папа ни словом не коснулся организации школ. А потом он удалился в свой кабинет с военным министром Сухозанетом.

Ну, и слава Богу!

А Саша поехал в Михайловский дворец в сопровождении Гогеля и камердинера Кошева.

Народу у флигеля собралось раза в два больше, чем в прошлое воскресенье, когда открывали школу Магницкого: под сотню человек.

Учебных пособий не хватало с вероятностью 100%.

Публика (если её можно так назвать) была разношёрстной. По возрасту лет от десяти до сорока. Некоторые бородаты и усаты. В картузах, поддевках или зипунах, холщовых штанах и лаптях. Сапоги — редкость.

Потенциальные ученики сняли картузы и поклонились в пояс.

Запах от толпы шёл не аристократический. Более того, многие сжимали двумя пальцами дымящиеся папироски.

Саша поднял руку и громко сказал.

— Дорогие мои! Прошу не курить! Моя тётя, которая отдала нам этот флигель под школу, если почувствует запах табаку, всех нас без разговоров выгонит в шею.

К его удовлетворению папироски были потушены, правда, окурки брошены на землю и раздавлены лаптями.

Ладно, может не заметят.

Кропоткин с пажами был здесь. Саша обнялся с будущим анархистом, с остальными ограничился рукопожатиями.

— Надо учебники докупать, — сказал Саша.

Присутствующих попросили поднять руки и пересчитали по головам. Кошеву и денщику Кропоткина выдали учебники (в качестве образца) и оставшиеся деньги и отправили к Вольфу с наказом купить 70 комплектов.

На этом деньги кончились.

Саша очень надеялся, что магазин Маврикия Осиповича открыт по воскресеньям.

Зато преподавателей хватало. Саша решил разбить присутствующих на четыре класса. Как раз столько комнат было выделено под школу Магницкого во флигеле.

В толпе стояла девочка лет пятнадцати одетая, как крестьянка: в длинную юбку, поддевку, лапти и белый платок. Довольно милая, с большими глазами и свежим лицом. С ней был мальчик помладше с задорным взглядом, в штопанном зипуне и совершенно драных лаптях: сквозь дыру проглядывала не слишком чистая кожа большого пальца.

Девочка заметила на себе княжеский взгляд, зарделась и на всякий случай ещё раз поклонилась в пояс.

— Подойдите! — сказал Саша.

И тут же засомневался в выбранной интонации: «Не слишком ли по-барски звучит?»

Девочка взяла за руку мальчика, и они подошли.

— Здорово, что вы здесь! — сказал Саша девчушке. — Как вас зовут?

— Меня Настей, — бойко сказала девочка, — а это мой брат Ваня.

Хорошо, что брат. Мог оказаться мужем. Учитывая местные традиционные ценности и национальные скрепы.

Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки.

— Я с братом посижу? — спросила она. — Я не буду мешать. Мы на «Веретене» работаем.

— Где? — переспросил Саша. — На «Веретене»?

— Это бумагопрядильная фабрика, — подсказал Гогель.

— Да, — кивнула девочка. — Помогаем ткачам, корзины с пряжей подносим.

— А откуда про школу узнали? — спросил Саша.

— У меня старший брат на механическом заводе работает, — объяснила Настя, — паровозы делает. Он и сказал, чтобы я Ваню сюда привела.

— А сам что не пришёл? — спросил Саша.

— Некогда ему, семейный он.

— Ладно, — сказал Саша, — пусть приходит, как будет время. А просто так сидеть у нас нельзя. Только учиться.

— А можно? — спросила девочка.

— Конечно.

Саша выдал ей и брату Ване по пособию Главинского, Азбуке с картинками, перу с чернильницей и прописям.

Обернулся к Гогелю.

— Григорий Фёдорович, не могли бы вы одолжить мне до вечера 10 рублей?

Гогель с готовностью достал кошелёк и вытащил ассигнацию.

Саша взял и отдал Насте.

— Купите брату сапоги, а то октябрь уже. Не приведи Господи простудится.

Взял Настю за руку и повёл ко входу.

Крикнул остальным:

— Пойдёмте!

Рука его, коснувшаяся девичьей ладошки, была, как и положено, в перчатке, но организм вспомнил, что ему уже четырнадцать с половиной. Это было некоторой неожиданностью. До сих пор на всех представительниц низших сословий Саша реагировал примерно, как дон Румата на дону Окану.

Но от Насти пахло, кажется, ромашками.

Этого ещё не хватало! «У стен дворца она пасла гусей…»

Вряд ли это вариант «барышня-крестьянка», но вариант «бедная Лиза» его тоже не очень устраивал. Он живо представил себе статью в «Колоколе» под названием: «Великий князь Александр Александрович заманил бедную девушку в свою воскресную школу и соблазнил её».

«Наше всё» мог себе позволить переспать со всеми пейзанками в своём имении, а он — уже вряд ли. Колесо времени со скрипом повернулось и остановилось под лозунгом: «Простолюдины тоже люди».

Они вошли в класс, и он отпустил её руку. Пожалуй, с облегчением.

Настя с братом села на первом ряду и смотрела на Сашу, как на икону Спасителя. Глаза у неё были серые, как у Жуковской. Из-под платка выбилась светлая прядь.

Саша пошёл инспектировать классы на предмет всем ли хватило мест и несколько отвлёкся.