Царь с востока

    Первыми на берег ступили казаки и поморы, которые, взяв с кораблей бухты верёвок, скобы и топоры, отправились валить лес, чтобы смастерить плоты для переправки коней на берег. Пока шла выгрузка людей и вооружения, они уже сделали первый и, под внимательными взглядами эдзосцев, доставили на берег пару животных. В отличие от русских и дауров, сахалинские и амурские айну держались несколько скованно, кучкуясь в стороне. Слишком уж они отличались от местных собратьев. Во-первых, в отличие от голоногих эдзосцев, на их ногах были мягкие кожаные сапоги, что очень удивляло островитян. Да и одеты гости были в одинаковые, пусть и с традиционным орнаментом, одежды. Флейт, на котором курляндцы споро убирали паруса, поразил эдзосцев - он был гораздо больше любого из виденных ими японских кораблей. Лошади также были крупнее тех, что появились на острове вместе с японцами. А вот пушки, устанавливаемые казаками на собранные повозки, весьма заинтересовали Сагусаина. Рамантэ пришлось долго и подробно объяснять вождю, что это такое и для чего орудия нужны. Дежнёв позволил для наглядности произвести стрельбу с борта флейта, чтобы наглядно продемонстрировать возможности орудий. Что же, демонстрация прошла более чем успешно - толпа айну отхлынула от берега после того, как несколько вековых сосен на крошечном скалистом островке близ самого берега были разбиты в щепы и повалены взрывами нескольких разрывных или же по-иному, бомбических, ядер. Сагусаин, к удовлетворению Дежнёва не показал виду, что был испуган, напротив - вождь племени сибуцари был в полном восторге! И даже порывался залезть в лодку, чтобы поплыть к островку и осмотреть торчащие и расщепленные обломки стволов поближе. Но казаки Бугра не дали ему лодки, едва не устроив потасовку с айну. Семёну пришлось вмешаться и отвести вождя в сторону, через минуту уже забывшего о происшествии и продолжавшего осматривать выгружаемые с флейта пушки. Кстати, лишь вождь да ещё несколько воинов могли бы тягаться в комплекции с русскими бородачами, так схожими с ними внешне.

    Вскоре Дежнёв, оставив необходимые распоряжения, вместе с Рамантэ, отправился на переговоры с Сагусаином. Там же спустя некоторое время выяснилось, что вождь южных племён, как его представил Нумару, совсем не является таковым. Оказалось, что Сагусаину подвластны лишь несколько родов, притом не самых крупных и сильных, а многолюдные племена и не думали подчиняться незнатному вождю, несмотря на его настойчивые предложения объединиться против захватчиков-японцев. Все проведённые Сагусаином советы вождей остались практически без результата, если не считать таковым союз родственных родов. Но Семён Иванович не заметил обречённости в глазах вождя, напротив - он был очень рад появившимся из-за моря людям, называл их братьями и с оптимизмом говорил о будущем, не единожды поминая в разговоре восхитившие его пушки.

    - На Матомай надо идти! - несколько раз заявил Сагусаин уже в самом начале разговора, энергично жестикулируя. - Побьём японцев!

    - Спешить нельзя! - остановил айну Дежнёв, обеспокоенный его горячностью, после чего принялся спокойным голосом пояснять:

    - Для начала нужно провести смотр твоего войска, установить добрые отношения с твоими военачальниками, да и нам надо после морского перехода пообвыкнуться, коням должно роздыху дать, попастись вдоволь, силушки набрать. Эка ты хватанул - сразу идти на Матомай! Погоди...

    Рамантэ переводил, разглядывая Сагусаина. Айну заметил, что оба переговорщика схожи меж собой - высокие, статные, у обоих густые бороды и кустистые брови, цепкие и выразительные глаза. Даже позы, в которых русский полковник и вождь айну сидели на покрытых шкурами оленей брёвнах, были одинаковы.

    Не выдержав, амурец сказал об этом Сагусаину, но тот поначалу не понял, о чём толкует айну, пришедший из-за моря. Всё же различия амурского и эдзосского диалектов в языке давали о себе знать. Но вскоре вождь прояснел лицом и, прищурившись, пристально осмотрел сидящего напротив собеседника. Рассмеявшись, Сагусаин подался вперёд и, встав на ноги, в голос захохотал. Дежнёв в недоумении поднялся, а дюжий айну его в тот же миг обнял, продолжая смеяться.

    - Брат мой! - восклицал Сагусаин.

    - Полно тебе! - усмехнулся Семён Иванович, отстраняясь. - Садись, давай. Роман, а ты прикажи, чтобы чаю заварили и сахару не забыли окинавского.

    С подачи Сазонова, тростниковый сахар с Рюкю, привозимый цусимцами во Владивосток и Туманный, чтобы обменять его на ангарские товары - в основном на стальные изделия и разнообразную утварь, называли теперь окинавским.