Царь Саул

Добид не мог отвести от него глаз; и, как уже случалось с ним, возникло чувство лёгкости и необъяснимое таинство предвкушения[71]. Он ощутил слабость; опершись на огромный шершавый камень, медленно сполз на колени и наклонил голову. Сияющее облако приближалось. Из сияния проявились очертания крылатого силуэта, и Добид снова увидел ангела.

На этот раз ангел выглядел по-другому. У него был не просто прекрасный, человекоподобный облик. Шестикратные крылья его не казались драгоценно-сапфирового цвета, переливающегося и неопределённого. И подобие белоснежно-позолоченных одежд с отблеском чего-то просвечивающего, багряного, не покрывали его тела. И неясно было, где формы этого тела начинаются и где кончаются, хотя Добид заметил прошлый прилёт совершенную по красоте, розовато-перламутровую руку. И волосы в виде струй расплавленного золота не ниспадали с головы, сливаясь с отблесками сапфировых крыльев.

Перед ним стоял посланец бога-воителя. У него было матово-смуглое определённо мужское лицо, хотя и безбородое, и такое же прекрасное, каким было прежде. Чёрные тонкие брови с некоторой хмуростью рисунка, почти сросшиеся над прекрасно вылепленным орлиным носом, огромные чёрные глаза с длинными ресницами, очерченный коричневым тёмный рот и лавина кудрей над высоким лбом, иссиня-чёрными потоками низвергавшаяся на золотой панцирь.

Таким был его сегодняшний ангел. Он стоял вполоборота к Добиду, и бетлехемец увидел его стройную могучую ногу, полузакрытую золотым поножьем, с алой сандалией на прекрасной стопе. Крылья ангела на этот раз виделись более определёнными: коричневато-белые с рябиной и даже с бурыми отцветами при накрытии перьев одно другим, как у некоторых больших птиц.

Поскольку образ небесного посланца сейчас больше напоминал человека, Добид счастливыми глазами прямо посмотрел на него.

Раздался звук, похожий на одновременное звучание множества арф. Ангел заговорил, хотя губы его почти не двигались.

   — Не сомневайся в помощи всевышнего господина твоего, — сказал ангел. — Сражайся с врагами, и ты победишь.

   — Но у меня только четыреста воинов, а там, мне думается, несметное полчище, — посмел всё-таки усомниться Добид.

   — Скоро ты поймёшь, что бог помогает тебе одолеть это полчище. После победы, освобождения своих близких и богатой добычи, ты возвратишься в Шекелаг. Вслед за тем ты вернёшься в Эшраэль и не будешь воевать на стороне Пелиштима.

   — Но царь Саул убьёт меня. Он не потерпит меня в Эшраэле.

   — Когда ты возвратишься, место Саула будет свободно.

Ангел стал внезапно просвечивать, как древесная листва на полуденном солнце. Множество бликов, золотых звёздочек, бляшек и крапинок рябило в глазах Добида. Чудесное благоухание обдало его свежим и нежным ветром. Наслаждаясь этим благоуханием, Добид закрыл глаза. И открыл. Никто уже не стоял перед ним, а пурпурно-бронзовое облако быстро рассеивалось.

Когда воины увидели возвращавшегося из пустыни вождя, они без приказания встали и выстроились двумя линиями. Абитар понял, что Добид встретил небесного посланца. Он почувствовал, как сердце его забилось, и слёзы омочили ресницы. Пророк Гаддиэль без слов пал перед Добидом на лицо своё, будто перед владыкой. Абеша и Хетт не воспринимали всех этих неосязаемо-трепетных тонкостей. Они стали молча надевать панцири, готовясь к сражению.

   — Я поведу вас к победе, — коротко сказал Добид.

2

Они собрались походными колоннами и двинулись по песчаной равнине.

Скоро Хиян показал Добиду тёмное пятно на желтоватом склоне холма.

   — Там лежит человек. Он шевелится, — промолвил зифей.

   — Приведи его.

Хиян с двумя воинами поспешили исполнить приказ. Поддерживая под локти, они притащили костлявого, с проваленным животом, темно-бронзового и коротко стриженного юношу. Он был почти гол. Кроме рваного передника, ничего не прикрывало его тела. Юноша тяжело дышал запёкшимся ртом. Провалившиеся чёрные глаза выражали страдание и мольбу.

   — Кто ты? И почему оказался один в пустыне? — спросил Добид на языке хананеев, рассматривая измождённое лицо найденного юноши.

   — Я из сынов Мицраима, раб знатного амаликца. Он бросил меня, ибо уже три дня, как я заболел, — едва прохрипел тот.

Добид приказал дать ему воды, хлеба, пригоршню смокв и две связки вяленого винограда. Пока египтянин утолял жажду и голод, он продолжал разглядывать несчастного раба, воздерживаясь от вопросов.

Почувствовав, что силы к нему возвращаются, египтянин поцеловал песок у ног Добида. Молодость быстро восторжествовала в его изголодавшемся теле. Он невольно улыбнулся и взглянул на белокурого полководца с преданностью накормленной собаки.

   — Кажется, ты обрадовал своё сердце пищей. Душа твоя вернулась на своё место, а разум твой просветлел, — сказал бетлехемец.

   — О да, будь благословен, начальник войска, похожий на царевича благородством и красотой.

   — Ты был слугой амаликца. Значит, здесь прошли сыны Амалика. — сделал заключение Добид. Его помощники и часть воинов окружили темнокожего юношу, не сводя с него глаз.