Царь-Ужас

Не оставалось сомнений в том, что открытие Галереи искусств благотворно сказалось на поведении молодежи: значительно снизилось число самоубийств, наблюдалась волна немотивированной, на первый взгляд, общественной активности. Были замечены многочисленные попытки молодых людей самим изобразить нечто особенное на свободных плоскостях подземных залов и коридоров. Правда, это не шло дальше изображения все той же зеленой бутылки «Перно» и зеленых рюмок, и коммодор Фрина не считала это истинным прогрессом. Отрицательно отнеслась она и к утверждениям некоторых сердитых молодых людей, что искусство – это якобы только то, что выходит из-под их рук. Изображай то, что изображается, утверждали они (изображая все ту же зеленую бутылку «Перно» и две рюмки), а экспонат Х – это старье, гниль, это давно прожитое прошлое, это та гнилая ступенька, от которой уже не оттолкнешься, которую надо сбросить вместе с отделяющейся ступенью ракеты. У нас есть право считать настоящими творцами себя, утверждали сердитые молодые люди. Никакой прадед не может превзойти умом своего правнука, это объективный закон, установленный свыше, даже Ньютон знает меньше, чем средний офицер Старой Базы, так зачем поклоняться какому-то ветхому экспонату? У него – смотрите! – даже волосы выцвели. Они у него седые. А зачем нам седое чучело? Мы молоды, мир – наш!

Скептикам обычно отвечал Коллекционер Тарби; коммодор Фрина занималась бытом и безопасностью экспоната X.

Они же занималась его личной жизнью.

Ей, например, приходилось снимать стрессы, все чаще и чаще омрачавшие личную жизнь экспоната X. В такие дни Круглый зал пустел, коммодор Фрина и экспонат X на некоторое время (от нескольких часов до нескольких суток) переводились в специальные Уютные спальные помещения верхнего уровня, куда никто не имел доступа, и могли любоваться кровавыми закатами, заливающими своими мрачными отсветами глубокий каньон.

Целуя обнаженную Фрину, экспонат X быстро впадал в неистовство.

– Почему нам не жить вместе? – задыхаясь, спрашивал он.

– Разве ты сможешь меня защитить? Разве Генетическая служба выдаст нам разрешение? – задыхаясь, отвечала Фрина, во всем уступая экспонату X и невольно при этом вспоминая офицера Ли, загнанного в провинцию.

Она не могла сказать экспонату X прямо: ты же знаешь, что ты стар, ты же знаешь, что ты чудовищно стар, ты даже древен, как динозавр, ты порождение другой эпохи, ты как ископаемая рыба латимерия, попавшая в ваш океан; не бывает, не может быть столь вызывающе неравных браков, у тебя нет никаких перспектив развития, говорила она, но не выдерживала, сама спрашивала с плохо скрытой наивной надеждой:

– А если нам разрешат?.. Если у нас появятся дети? Как ты думаешь, будут их спины украшены столь же чудесными изображениями?

Экспонат X взрывался.

Откричавшись, натопавшись ногой, он впадал в мрачность. В такие моменты он с еще большим искусством изображал на любой оказавшейся под рукой плоскости зеленую бутылку «Перно» и пару рюмок при ней. Конечно, втайне от него ждали чего угодно, даже обнаженных изображений коммодора Фрины, но экспонат X придерживался канонов.

На четвертый год существования Галереи искусств экспонат X был захвачен террористами.

Три провинциальных офицера, огорченные тем, что девушки, указанные им Генетической службой, предпочли родить не от них (в чем они правильно усматривали тлетворное влияние возрожденного на Старой Базе искусства), обратились в Тайный Совет с заявлением немедленно привести общественную жизнь и мораль в полное соответствие с давно установленными традициями. Если выступления экспоната X необходимы, указывали офицеры, их вполне можно сделать закрытыми, так сказать, только для посвященных. Массам такое искусство не нужно. Если раньше Старая База теряла в некоторые годы до семи-девяти тысяч молодых людей, предпочитавших бросаться в каньон без какой-либо определенной причины, справедливо указывали офицеры, то теперь десятки тысяч молодых людей (особенно женщин) полностью игнорируют указания Генетической службы, бросаясь в объятия тех, кто не имеет на то никакого права.

Тайный Совет отверг притязания офицеров.

Б глухую ночь, освещаемую на поверхности Земли вспышками многочисленных метеоров, коммодор Фрина и экспонат X были захвачены в спальной комнате тайком прибывшими на Старую Базу вооруженными офицерами и переведены в старый бункер, в котором размещался когда-то один из Контрольных постов армии. Если Тайный Совет не отменит тлетворное искусство, потребовали в новом заявлении офицеры, известный экспонат Х, а с ним коммодор Фрина будут вышвырнуты в каньон через специально расширенный иллюминатор.

Понятно, Тайный Совет немедленно приступил к переговорам, еще не зная, что офицеры блефуют.