Царь-Ужас

Он и оказался художником – маленького роста, плотный, очень самодовольный. Из-под неприглядной рабочей кепки на наглый левый глаз падал клок черных волос, из-за этого художник все время встряхивал головой, как болонка-брюнетка. Красная рубашка в белый крупный горох и простая синяя куртка, заплатанные рабочие штаны и разбитые полотняные ботинки, – нет, нет, человек, подсевший к столику офицера Ли, несомненно, был художник. Его хитрые глаза подтверждали это.

– Ты американец?

Ли кивнул.

Он никак не мог взять в толк, почему его тут везде называют американцем.

– Твой приятель тоже американец?

На всякий случай офицер Ли кивнул.

– У Дэдо, – наверное, художник имел в виду черноволосого, отправившегося с экспонатом X, – есть портрет твоего приятеля. Я виден этот портрет. Почему-то Дэдо подписал портрет: «Маленький крестьянин». Но меня не проведешь, глаз у меня острый. На портрете твой приятель сидит, сложив руки не на коленях и не на животе, а так, знаете, где-то посередке… Скажем, под животом… Мы-то с тобой знаем, как называется это место, – хитро подмигнул художник. – На полотне твой приятель в простой шляпе и в рубашке без воротника. Но сидит он на стуле, а не в тюрьме. Это уже хорошо, правда, американец? И все равно этот твой приятель напрасно доверился Дэдо. Дэдо пьяница, он его обманет. Не будь я Пабло, – набожно перекрестился художник, – если Дэдо не обманет твоего приятеля. Так всегда бывает. Недавно со своим русским другом художником Семецким я побывал у мадам Виолетты Деруа. Мадам Виолетта ясновидящая, ты, наверное, знаешь, для нее не существует тайн, – торжествующе объявил художник, тыча коротким пальцем в лицо офицера Ли. – Мадам Виолетта сказала: ничего не бойтесь, а бойтесь того, что Царь-Ужас уже над нами. Мы уже давно все ходим под Царь-Ужасом, сказала она. Мой русский друг художник Семецкий спросил, а умрет ли он естественной смертью. Мадам Виолетта с достоинством ответила, что господин Семецкий достоин и неестественной смерти, тем не менее, его зарежет ирландская проститутка по прозвищу Мертвая Голова в одном из тупичков его сраной Москвы. Так она и сказала, – с огромным удовольствием повторил художник Пабло. – Я никогда не был в Москве, это русский город, но я верю мадам Виолетте. А ты веришь? А когда я спросил… Нет, не буду об этом… Ты ведь гость, ты американец… Вы, конечно, угостите меня вином?..

Не ожидая ответа, Пабло щелкнул пальцами и крикнул:

– Либион, вина!

И, дождавшись вина, облегченно вздохнул:

– Дэдо – пьяница, он непременно обманет вашего приятеля. Даже Розали доверяет Дэдо только чистку картофеля и переборку гороха. У него голова деградировавшего римского цезаря, ты обратил внимание? Он непременно обманет твоего приятеля, не может не обмануть. Однажды я записал одну из вещей Дэдо, – без всякого смущения признался художник. – Самая обычная вещь, ничего особенного, – самодовольно покачал он головой в рабочей кепке, – а у меня не было холста. Вот я ее и записал, вещь Дэдо, покрыл ее грунтовкой. Надо же мне на чем-то писать. Вообще запомните, покупать надо кубистов, – вдруг сообщил художник Пабло доверительно, но в то же время самодовольно. – Кровь современного искусства – это кубизм, запомни это, американец. Марсель Дюшан, большой шалун, недавно подрисовал Джоконде усы, ты, наверное, слышал? Знаю, знаю, вас, американцев, это почему-то очень огорчило. Традиции, понимаю. Но покупать все равно надо только свежую кровь, тебе, как американцу, это должно быть известно. Кубизм – вот самая свежая кровь искусства, – изрек он. – А Дэдо всего лишь пьяница, он просто ворует чужие блоки песчаника со строительных площадок, а потом портит их. Конечно, искусство – вранье, – ухмыльнулся Пабло, – но признайся, американец, искусство завораживает.

– Неужели все искусство – вранье? – потрясенно спросил офицер Ли.

Он не представлял, как сможет донести такое откровение до Тайного Совета или хотя бы до милых ушей коммодора Фрины. А он мечтал о Фрине, он хотел вернуться к Фрине, он хотел видеть ее. Одно воспоминание о коммодоре Фрине заставляло его волноваться.

– Вранье, вранье, – пренебрежительно подтвердил Пабло. – Если хотите иметь искусство, покупайте кубистов.

– Но должна же быть какая-то возвышенная цель?

– Возвышенная цель помогает меньше, чем владение техникой, – все так же самодовольно объявил Пабло и встряхнул головой. Он, наверное, имел в виду что-то свое, чисто профессиональное. Уж лучше бы, Черт возьми, он снял свою мерзкую кепку. – А Дэдо – всего лишь пьяница, напрасно твой приятель ему доверился. Дэдо всегда пьет, он непременно обманет твоего приятеля. И не смеши меня, американец. Ну, в самом деле, кто такой этот Дэдо?

Р.S.

И в самом деле: Дэдо да Дэдо!

А когда в купе поезда, идущего из Екатеринбурга, я спросил, кто такой этот Дэдо, только один мудрый Миша М. предположил, что это что-то вроде небольшого зверька, жившего одно время у его соседки. Имел Миша к ней интерес, но не поимел интереса.