Царь зверей не лев

Все это случилось несколько лет назад, и, конечно же, обо всем этом я вспоминал сейчас, наблюдая, как к нашему лагерю бежит, что есть духу, высокий, стройный малый. С первого же взгляда я узнал в нем красавца Рубена. "Красавец" — это было его прозвище в нашем лагере и, как мне кажется, это было удачное прозвище, как вы сами убедитесь на примере следующей истории.

Рубен уже издалека показывал в улыбке все свои зубы, махал руками и, подбежав ко мне, чуть было не кинулся ко мне на шею.

— Бвана, как хорошо, что ты здесь! — радостно воскликнул он. Глаза его сияли, свое восклицание он повторил несколько раз, но мне показалось, что радуется он как-то уж чересчур. Да нет, он, конечно же, был рад встрече со мной, это видно...

— Бвана, я буду работать на тебя! — снова радостно воскликнул Рубен и, не испытывай он такого уважения ко мне, то, пожалуй, похлопал бы меня по спине.

— Да, конечно, ты будешь у меня работать, Рубен.

Тут уж он засиял, как блин на сковороде. Видимо, Рубен тоже был рад, что сумеет заработать — так же, как и все остальные туземцы, которых я после столь долгого перерыва встретил около тогдашнего нашего лагеря на реке Грик.

Тем не менее, в голове у меня вертелись кое-какие мысли и... оказалось, я не ошибся.

Так, подумал я, у Рубена, кажется, многовато забот. Поэтому я сразу же спросил:

— Сколько у тебя жен?

Честно говоря, я ожидал, что он ответит: "Бвана, у меня две жены..." Это была, так сказать, обычная "норма", которую можно было бы вычислить, исходя из его материального положения.

— Бвана, у меня четыре жены, — ответил он мне.

— Рубен, ты же не мог заплатить даже за одну!

Мне ведь была известна история с его первой женой. Она была из племени сукко, славилась на всю округу своей красотой, короче говоря, нищему Рубену попросту не на что было рассчитывать. Родители ее требовали в качестве выкупа тринадцать коров, а Рубен мог купить только три. Но, как я уже говорил, Рубен был тоже красавец, рост 190 сантиметров, атлетическая фигура — короче говоря, совершенно неотразим.

Красавица, конечно же, его полюбила, а родители в конце концов были вынуждены согласиться с тем, что Рубен купит ее в кредит. Он ходил гоголем, счастливый, сияющий и вдруг... в один прекрасный день его просто невозможно стало узнать.

— Бвана, — сказал он мне тогда грустно. — У меня была жена, и нет у меня теперь жены.

Так как он не мог выплатить очередную часть долга, родители жены продали ее другому, старому и богатому, который тут же расплатился наличными, так как у него было полно коров.

Жена Рубена, прямо скажем, несколько необычным образом настояла на своем. Она перестала есть и спать, новому своему мужу ни разу даже не улыбнулась, ни разу не уступила его желаниям, так что в конце концов в один прекрасный день дочку вернули родителям с тем, что такое тощее страшилище пусть они (родители) пришпилят к шляпе вместо пера.

Выглядела она и впрямь хуже некуда. Как-то раз она попалась мне на глаза... Это было уже после траурного периода, пережитого Рубеном, и — с чисто мужской точки зрения — я должен сказать, удивился, что он так радуется ее возвращению. Я приписывал все это бесконечной любви и вовсе не представлял себе, что за этим что-то может скрываться...

Когда родители отняли у Рубена первую жену и он погрузился в траурный период, все другие женщины принялись его утешать, так что в процессе утешения он влюбился в одну из них и, таким образом, обзавелся второй женой.

— Сколько ты за нее отдал? — спросил я.

— Двух коров.

— Так мало?.. — я был удивлен.

— Она стоила десяти коров, — объяснил он мне.

— И ты остался должен восемь коров?

— Восемь, бвана, ах-ох-ах...

Рубен и вторую жену купил в кредит, так что история повторилась. Рубен не мог уплатить долг, в один прекрасный день родители жены пришли к нему, забрали свою дочь и продали ее другому. Но героизм первой жены вдохновил вторую. Исхудавшую и заплаканную, богач вернул ее любящим родителям. Они ее хорошенько поколотили и отправили обратно к Рубену.

Несколько лет назад, когда все это приключилось в первый раз, мы послали к родителям жены Рубена делегацию, поставив перед ней задачу примирить обе стороны, т. е. Рубена и родителей его жены. В подарок мы послали им зеркало и блестящую шкатулку. Эдук, бывший в то время "шефом" африканцев в лагере, выразился о происходящем следующим образом:

— Они и подаркам будут рады и тому, что с их дочкой все так здорово обошлось.

Только теперь до меня дошел смысл его слов. От первого жениха родители получили "взнос в счет кредита", от второго — всю стоимость сразу. Кроме всего прочего, первый жених остался у них в долгу, так что — по словам Эдука — повода к неудовольствию не было.

Теща с тестем богатели, Рубен обнищал вконец.

Ну, а как же обстояло дело с третьей женой Рубена? Когда у него отняли вторую жену, начался очередной траурный период, в результате чего появилась третья. Рубен каждый раз влюблялся совершенно искренне и каждый раз искренне печалился.