Царапина

Кроме Сары. Кошки. Мама купила ее для компании. Муниципалитет угрожал нам выселением, но вряд ли нашлось бы место хуже, чем это. Если бы нам пришлось покинуть этот район, маме было бы труднее сохранить работу и присматривать за мной. Она была всего лишь упаковщицей на конвейере, но безработица была настоящей проблемой в промышленных районах.

Это была маленькая самочка. Почти черная, с несколькими белыми пятнышками: на мордочке, передних лапах и на хвосте. И с узкими серо-зелеными глазами, которые всегда следили за тобой. Мама поставила для нее лоток с песком на лестничной площадке. Блочный дом — чертовски поганое место для домашнего животного, но она как-то выкручивалась. Несмотря на охранную систему. Она подолгу бродила по району, иногда принося мертвых воробьев и мышей, пока мама не отругала ее. В квартире она садилась в нескольких футах от электрообогревателя и ничего не делала. Как и все кастрированные кошки. Я не думаю, что она когда-нибудь простила человечество за то, что оно отняло у нее ее индивидуальность.

Говорят, что такого явления, как домашняя кошка, не существует. Это правда. В особенности если говорить о самках. Чем бы вы их ни кормили, они все равно охотятся. Когда они приносят вам свою добычу, это не подарок. Это урок. Они пытаются учить вас, как своих котят. А когда они трутся о ваши ноги, это не любовь — они оставляют на вас свой запах, чтобы пометить вас как часть своей территории. Мир кошек полон территорий, друзей и врагов, безопасных дорог и опасных дорог. Схем.

Не знаю, почему я стал звать ее Сарой. Или почему она так хорошо ко мне относилась. Иногда она ходила за мной по всей квартире и шла за мной, когда я выходил погулять или что-то купить. По ночам она обычно сворачивалась клубком у меня в ногах. Я привык к ее молчаливости и к тому, как осторожно она двигалась. Без нее я чувствовал себя — нет, не одиноко, я всегда чувствую себя одиноко, а так, будто какой-то части меня не хватает. Мама была рада, что я кормлю Сару. У нее хватало других проблем. Мужчины приходили и уходили, как и раньше, только теперь посреди ночи раздавались крики и звуки ударов. Иногда в прихожей оказывалась кровь. Некоторые из них защищались — ее дважды госпитализировали. Я накрывал голову подушкой и лежал так, а Сара свертывалась калачиком на другой стороне кушетки, как маленький ангел-хранитель. Должно быть, мама прослыла сумасшедшей, поскольку мужчины приходили все реже и реже.

Прошли годы, но ничего не изменилось. Просто жить дальше казалось достаточным для обоих из нас. Но это было не так. Иногда легче быть жертвой, чем свидетелем.

После того как я пошел в среднюю школу в Варли, я редко бывал в квартире. Я часто ездил в Бирмингем и просто слонялся по городу, глазея на витрины или бродя по музыкальным и видеомагазинам, имея в кармане денег только на баночку коки. По вечерам было лучше, я мог брать с собой Сару — если не ехать на автобусе — и навещать друзей или бродить по центру города, наблюдая за людьми. Это было немного похоже на кабельное телевидение: сколько угодно разных лиц и разных голосов. Заводить друзей вне школы было трудно. Мой возраст отпугивал многих и привлекал тех, кто мне не нравился. Но я был быстрым и хорошо прятался. Я не знал, чего ищу. В голове был некий образ большой семьи, людей, которым было хорошо друг с другом и больше нигде.

Мама привыкла, что меня не бывает дома по выходным. Иногда я спал у друзей на полу или на свободной кровати, Я нравился девушкам моего возраста, потому что мало говорил и казался взрослее. Я не часто занимался сексом. Редко. В тринадцать это кажется странным, как танец под музыку, которую ты никогда раньше не слышал. Мне нравилось бывать в компаниях, где все сидят вместе, а потом идут спать в одну комнату — я мог почувствовать, как перетекаю из одного состояния в другое. Школа было пустой тратой времени. Учитель звал меня Человеком-Невидимкой, потому что никогда меня не видел. Я не был бунтарем, просто мне было все равно. Но после того, как пару раз они прислали школьного надзирателя, мать пришла в ярость и мне пришлось постараться и не злить их. Они ничего от меня не ждали. Это было похоже на цирк — опилки на полу класса.

Что мне действительно нравилось, так это гулять по городу ночью. Или между городами — промышленные зоны, объездные дороги и трубопроводы. С Сарой. Она помогала мне видеть то, что сам я увидеть не мог. Телеграфные провода, как паутина натянутые между зданий. Осколки стекла в пустых окнах. Части брошенных электрогенераторов. Предметы, перемещавшиеся по земле, пока их не пригвоздит дождь. Серебро. Красное. Я останавливался на пороге, засыпал и просыпался с эрекцией и ртом, забитым пылью. Плача. Я нашел пачку сигарет и выкурил их все, чтобы согреться. Эти ночи продолжались вечно, я ненавидел их, но не хотел, чтобы они кончались.