Цареградский оборотень

-- Только если ты найдешь дорогу между тем, что уже было, и тем, что будет,-- смеясь, отвечала Исет.

Княжич еще раз попробовал было поймать ее, но лишь просыпал между пальцами звон ее серебряных подвесок.

В тот же миг западная дверь горницы задрожала эхом шагов, отворилась, и в горницу ввалились трое Лучинов во главе с братом Исет, один раз уже поймавшем княжича -- было то в Велесовой Роще.

В их руках сверкали мечи, а на лицах -- капли боевого пота.

-- Туров не вошел в Лучинов род! -- крикнула Исет своему брату.-- Знай правду!

Она побежала к нему и, схватив его за свободную руку, приложила ее к своему лону.

-- А мертвым и подавно не войдет,-- добавила она.-- Не спеши, брат. Потеряешь больше, чем хочешь поймать.

Скорый Лучинов в одно мгновение бросил сразу три взгляда. Один -- на брачное ложе, чистое с невестиной половины и запятнанное чужой кровью на стороне жениха. Другой взгляд -- на разрубленного идола. А третий -- на самого жениха, северского княжича.

-- Хитрый северец,-- сверкнул он тем, третьим взглядом злее своего меча.-- Жнешь кровь, где не сеял. Теперь с тебя -- вира. А вира до заката не терпит.

Он крепко обхватил Исет за плечи и предупредил ее:

-- Не спеши и ты, сестра, на волю, как твоя мать. Пир еще идет, значит и свадьба не кончена.

Он остался с Исет на месте, загородив собой и сестрою открытую дверь, а двое воинов двинулись навстречу Стимару.

У одного солнечная искра побежала по лезвию меча от рукоятки до острия, а другой отвел свой меч так, чтобы слепить северцу глаза.

“Живым не возьмут, а мертвым не дамся”,-- решил Стимар, пятясь и примеряясь к бою. Он догадался, что первый воин будет отвлекать его на на себя, а второй, тем временем, улучит миг ударить его по руке плоской стороной меча, чтобы выбить из его, Стимара, правой руки силу держать оружие, а вместо силы и меча вложить в руку боль.

-- Обрубайте с него все лишнее, кроме песта,-- велел сын князя Лучина, смеясь так, будто точил лезвие об камень.-- Пестом ему еще воду толочь.

--  Они тебе тоже братья? -- спросил Стимар Исет через мечи наступавших на него радимичей.

-- Как палые перья ветру,-- ответила Исет.

-- Будь по-твоему, княжич Лучинов,-- сказал Стимар раньше, чем созрел его новый замысел.-- Виру за старого Богита я взял, а две своивиры станут тяжелой ношей. Лишний груз для дальней дороги.

-- Стойте! -- велел брат Исет своим воинам.-- Чего ты хочешь, северец?

-- Чтобы ты сам встал у постели Перуном-богом и разрубил птицу,-- удивил его Стимар.-- Тогда я войду в твой род.

Мечи ослабли в руках радимичей и поникли вниз. Воины превратились из воинов в двух глупых баранов.

-- Мечом хочешь войти или как иначе? -- недоверчиво усмехнулся сын Лучинова князя.

Стимар же на полуденной стороне в ответ расщепил мечом теперь уж не половицу, а главную Лучинову дорогу, что вела из лесу к столу в княжеской горнице, и вытер с ладони оставшейся на ней пот убитого им радимича, таившегося в идоле.

-- Как теперь пожелает невеста, коли свадьба все еще идет обратным чином,-- сказал он.-- Слово твоего отца -- отпустить меня до заката.

Улыбка, словно искра по острому лезвию, пробежала по губам Лучинова куда скорее, чем тот подтвердил:

-- Слово отца верно.

Стимар подошел к ложу и завалился на него навзничь как ни в чем ни бывало. Он лег на свою, тронутую лишь чужой кровью половину брачной постели.

Как только он лег, так сразу услышал, как на пол упали две ромейских монеты и раскатились в разные сторон.

Он приподнялся и, посмотрев на Исет, увидел, что это из ее глаз выпала судьба, и она превратилась из вестникав обыкновенную смертную девушку, которая не пропадет, как мара, если перекреститься, и которую вправду можно будет вести под венец после того, как она сама станет крещеной.

-- Ты опять вступил в чужой след, княжич,-- со страхом проговорила Исет, и ее губы едва шевелились, отставая от слов; видно было, что душа ее осталась на месте и любит она северца так же сильно, как и раньше, когда пребывала в обличии зачарованного вестника.-- Брат убьет тебя, как только ты войдешь в род, чтобы ты больше не достался никому. Вятичи пришли за тобой.

-- Молчи, сестра! -- захрипел княжич Лучинов.-- Слово моего отца верно!

“Он отпустит мою душу до заката, то верно”,-- подумал Стимар, а вслух сказал:

-- Медлишь, Лучинов,-- сказал он.-- Одолеют вас вятичи еще до полудня -- и свадьба станет уже их, а не ваша.

Вывернулась Исет из-под руки брата, но не успела выскочить в дверь. Скорый Лучинов схватил ее за волосы.

“Посмотрим, княжич, кого ты скорее разрубишь -- утку или свою родную сестру”,-- подумал Стимар, начав для виду неторопливо распускать пояс.

-- Живо берите ее! -- велел Лучинов своим воинам.

Те вложили мечи в ножны, чего и дожидался Стимар, и крепко схватив невесту с двух сторон за белые руки, потянули к брачному ложу.