Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Но не только анахроничный фашистский пыл Франко вызывал тревогу. Как Пакона, так и генерала Антонио Бар-росо (который заменил Пакона на посту главы «Военного дома» летом 1956 года) беспокоила растущая апатия каудильо по отношению к работе и неудержимая расточительность его семьи. Пакона, уязвленного еще и тем, что он не получил должного признания при уходе в отставку после сорока лет верной службы, особенно раздражали «подвиги» на стезе стяжательства амбициозной доньи Кармен. Однако Франко был больше склонен предаваться неумеренной страсти к охоте, чем заниматься политическими склоками внутри режима. И все же его попыткам избежать выяснения отношений в разругавшемся кабинете министров скоро пришел конец. Это произошло в сентябре 1956 года. Министры резко раскололись в вопросе о Суэцком канале, когда полковник Насер, близкий Франко по духу человек, пытался отобрать у Великобритании господство над каналом в качестве первого шага к объединению арабов от Марокко до Ирака. На особенно бурно проходившем заседании правительства Арресе потребовал сделать антибританский жест, заявив о солидарности националистов с полковником Насером, в то время как Мартин Артахо с горячностью доказывал, что Испания не должна расходиться во взглядах со своим американским союзником в этом вопросе. Франко встал на сторону последнего, хотя втайне он уже поставлял оружие Насеру, что в дальнейшем серьезно осложнит попытки Испании вступить в НАТО. Впрочем, Арресе скоро вновь завоевал расположение Франко, организовав впечатляющее празднование фалангистами двадцатой годовщины его инаугурации в качестве главы государства 29 сентября. А вот Мартин Артахо неосмотрительно отсутствовал на этом событии.

Надежды на реставрацию Бурбонов монархисты стали связывать с Хуаном Баутистой Санчесом, генерал-губернатором Барселоны. Когда в Барселоне была объявлена забастовка транспортников, слухи о том, что Баутиста Санчес активно поддерживал забастовщиков в качестве первого шага для осуществления переворота, обдали холодом душу Франко. Однако таинственная судьба все еще хранила каудильо. 29 января 1957 года Баутиста Санчес умер от сердечного приступа. И когда это вызвало настойчивые слухи, что он был просто убит, непроницаемый каудильо только и сказал: «Смерть оказалась милостива к нему... предотвратив скандальное предательство, которое он едва не совершил».

Тем не менее Франко понял, что следует предпринять меры предосторожности. В феврале 1957 года каудильо произвел смену кабинета, в котором Арресе, ворчавший, что «Испания вновь попала в руки солдат и священников», был переведен в министерство жилищного строительства, дабы он «слегка остыл». Друг детства Франко, генерал Камило Алонсо Вега, стал министром внутренних дел, а Муньос Грандес получил символический пост генерал-губернатора, который прежде сохранял за собой сам каудильо. Преданный генерал Барросо был назначен министром сухопутных сил, чтобы нейтрализовать аппетиты монархистов, рвавшихся к высоким постам в армии. В качестве небольшого подарка твердолобым фалангистам на посту министра иностранных дел Альберто Мартина Артахо сменил Фернандо Мариа де Кас-тиэлья.

Самой важной кадровой особенностью нового кабинета стало включение в него так называемых технократов: Мариано Наварро Рубио на должность министра финансов и Альберто Ульястреса Кальво — на пост министра торговли. Молодой свежеиспеченный адвокат Лауреано Лопес Родо, влиятельный член могущественной светской католической организации Opus Dei, принявший три классических обета послушания, бедности и воздержания, стал заместителем Карреро Бланко. И теперь именно эти люди стали определять политическую стратегию режима.

Однако Франко был не способен добиться равновесия ни в конфликте и сумбуре, раздиравших новый кабинет, ни примирить хаос и противоречия, опустошавшие его собственную душу. Он то рвался вперед, то делал шаг назад, пытаясь найти золотую середину между удобной, но провальной в экономическом отношении идеологией тридцатых годов и эмоционально раздражающей, но политически прагматичной приверженностью экономической модернизации. Стараясь быть выдержанным и вежливым со своими экономическими советниками, каудильо иногда забывался настолько, что клеймил политику собственного кабинета как иностранную, достойную лишь франкмасонов и коммунистов.

Несмотря на всю решимость технократов сдержать резкий рост расходов и галопирующую инфляцию, спровоцированные Хироном, а также незамедлительно добиться большей степени свободы во внешней торговле, экономика продолжала бесконтрольное, все более быстрое падение. И это вызвало волну гораздо более решительных забастовок. Хотя именно политика репрессий и экономической автаркии Франко, его отказ в свое время от иностранной помощи в обмен на нейтралитет, а также склоки и раскол в правительстве поставили Испанию на колени, он немедленно объявил забастовки результатом происков левых и козней зарубежных агитаторов. Сделать же более сложный экономический анализ он предоставил своим министрам.