Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Но юному Франко пошли на пользу военные неудачи в Африке, ибо обидное ощущение личной и социальной неполноценности обернулось достойным похвалы чувством досады и возмущения за оскорбленную страну. Его желание отомстить за собственные унижения, которые он терпел от отца, смешивалось сейчас с решимостью защитить Родину, сделав одновременно славную военную карьеру. Тем не менее, когда в июне 1910 года Франсиско завершил учебу в академии, его героическое будущее отнюдь не выглядело очень уж вероятным: восемнадцатилетний кадет оказался лишь на двести пятьдесят первом месте среди трехсот двенадцати выпускников. В своем фильме Франко пытается объяснить не слишком многообещающее начало военной карьеры. На выпускном вечере в академии наш герой Хосе многословно разглагольствует на тему славного прошлого Испании, богатой истории Толедо и вклада Сервантеса в испанскую культуру. Хосе говорит, что он истратил недельное жалованье, чтобы купить шесть экземпляров «Высокородной судомойки», не самого популярного произведения Сервантеса, чтобы повысить культурный уровень своих товарищей. Когда книжки попали в руки преподавателя, кадета подвергли аресту. Его восторженный друг Луис, считая, что «Хосе большему научился от камней Толедо, чем от книг», вскричал: «Вы только посмотрите на это безумство! Да по своим способностям и отношению к нему учителей Хосе мог бы быть первым среди нас, а он все пренебрегает этим ради красивого жеста!» На что Хосе отвечает нравоучительной сентенцией: «Я ни за что не променяю мои душевные устремления на первые места в классе». В действительности же Франко будет поразительно гибким и покладистым в своем стремлении к власти.

Желанию Франсиско проявить себя на полях сражений в Африке препятствовало его высокое звание младшего лейтенанта, которое не позволяло ему просить назначения на службу в Марокко. В результате Франсиско и Пакона направили в небольшую воинскую часть, базирующуюся в Эль-Ферроле. К тому времени на Калье-де-Мария мало что изменилось. Несчастная донья Пилар по-прежнему жила со своим престарелым отцом. Вечно в черном, она проводила дни в молитвах, а ночи в слезах. Как водится, Франко убегал из казармы домой почти ежедневно. Хотя вдали от родного очага юный Франсиско обнаружил в себе глубоко укоренившееся неприятие церкви — в период службы в Африке он слыл «человеком без страха, баб и мессы... лишенным пристрастий и дурных привычек, не относящихся к службе» (Пол Престон), — в Эль-Ферроле молодой офицер попытался ублажить мать религиозным рвением. Он дошел до того, что вступил в общество милосердия «Адорасьон Ноктурна». Однако ни присутствие рядом любимого сына, ни его показные проявления набожности не слишком облегчали мрачное состояние доньи Пилар.

Служба в гарнизоне маленького провинциального городка не открывала вдохновляющих перспектив для молодых кадетов, полных воинственного задора и огня. Оба они чувствовали себя обманутыми и разочарованными, узнав, что их рота насчитывала всего пятьдесят человек вместо двухсот сорока, что было нормой в африканских частях. А невезучий Пакон по-прежнему пытался усвоить занудные сложности армейского протокола. Когда он впервые появился в штабе полка, командир отказался принять его на том основании, что «черные перчатки, надетые на вас, не положено носить в служебное время». Пакону было вежливо рекомендовано: «Выйдите отсюда и возвращайтесь в перчатках орехового цвета, положенных по уставу». «И вот для этого, — говорил он себе, — я провел три года, изучая кампании Ганнибала и Наполеона?»

Хотя Франко наверняка одобрял педантичности полкового начальства относительно ношения формы, военная жизнь в Эль-Ферроле несколько отличалась от образа жизни, который он себе представлял. Дни проходили в муштре, изучении устава и верховой езде. Вечерами, страстно желая ни в чем не уступить разнаряженному братцу Николасу, далекий от еще совсем юного брата Рамона, он с товарищами фланировал по улице Реал, демонстрируя военный мундир, замечательные усы и небрежно сдвинутую на затылок форменную фуражку. Но, увы, какие-либо надежды перехватить восхищенный взгляд городских красавиц, прогуливавшихся под неусыпным надзором дуэний, оказались напрасными. Армейская форма не шла ни в какое сравнение с морской, и чаяния Франсиско преодолеть свою физическую неполноценность и холодность к нему видных семейств в Эль-Ферроле были весьма призрачными. Скоротечные и болезненные увлечения подружками сестры — в особенности высокими стройными брюнетками, не без сходства с его матерью, — никогда не заходили дальше нежных взглядов и мучительных поэтических излияний, над которыми насмешница Пилар издевалась вместе с подругами.