Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба

В книге читаем: «Что касается особенностей влияния на растение светового режима, то эту сторону стадийного развития (фотопериодизм у растений) детально исследовал коллега Т.Д. Лысенко по Гандже Н.А. Максимов». И дальше: «Так Т.Д. Лысенко открыл первый, ключевой в жизни растения этап развития, названный им стадией яровизации».

Вот это действительно новое! Но — неверное. По Животовскому, Лысенко — первооткрыватель и единственный исследователь стадии яровизации, а заодно и теории стадийного развития, тогда как «коллеге по Гандже» Н.А. Максимову отводится роль исследователя второй стадии — световой.

Можно лишь поражаться, какая бездна незнания стоит за этой короткой фразой. Николай Александрович Максимов никогда не был «коллегой Лысенко по Гандже». Крупнейший физиолог растений, он возглавлял отдел физиологии в ВИРе. С начала 20-х годов Максимов, ставил эксперименты по холодному проращиванию, исследуя — вслед за Гаснером, — воздействие низких температур на рост и развитие культурных растений. Им было выявлено и задокументировано, что воздействие холодом на ранней стадии ускоряет рост и развитие некоторых растений и сортов.

Лысенко пришел к аналогичным результатом позднее, хотя и вполне самостоятельно, ибо опубликованных работ Максимова не читал и лично с ним не был знаком. Новое слово Лысенко в значительной мере сводилось именно к слову, к простому и понятному термину — яровизация. Термин сразу попал в газеты, овладел массами, стал (по Марксу) материальной силой. Яровизация, а не какое-то холодное проращивание. Но суть была та же. Максимов, отмечал совпадение результатов Лысенко со своими собственными и не без оснований оспаривал у него приоритет. В марте 1933 года Максимов был арестован, сослан в Саратов, где работал в Институте зернового хозяйства. Тягаться с Лысенко он больше не пытался, а, напротив, высказывал похвалы «колхозному ученому», за что был щедро вознагражден. Репрессиям больше не подвергался. Стал директором Института физиологии им. К.А. Тимирязева, академиком, был награжден орденом. А для автора книги о «неизвестном» Лысенко Максимов — его коллега по Гандже, исследовавший световую стадию!

Кстати о фотопериодизме. Это явление было открыто американцами Аллардом и Гарнером, а в России его изучал большой коллектив ученых под руководством Н.И. Вавилова, организовавшего географические посевы по всей стране. Именно эти опыты по системе Вавилова, а вовсе не яровизация, позволили выявить сорта и культуры, которые ускоряют свое развития при долгом световом дне и могут быть продвинуты далеко на север. Параллельно с этим Г.С. Зайцев, в Средней Азии, выявил формы египетского хлопчатника, которые ускоряли развитие при укороченном дне. Их удалось вовлечь в скрещивания и вывести сорта тонковокнистого хлопчатника, которые плодоносили в условиях Средней Азии. Это было стратегическое сырье: оно шло на изготовление парашютов.

Ну, а кто был истинным коллегой, вернее руководителем Лысенко в Гандже? Имя Николая Федоровича Деревицкого в книге о «неизвестном» Лысенко не упомянуто. Между тем, именно Деревицкий поручил начинающему ученому опыты по возможному возделыванию бобовых культур зимой, для чего следовало выявить подходящие сорта и наилучшие сроки посева. Методику определения оптимальных сроков посева разработал Г.С. Зайцев, вавиловский «король» хлопчатника. Селекционная станция, которой руководил Зайцев, находилась под Ташкентом, но в Гандже, у Деревицкого, его друга детства, был ее опорный пункт, Зайцев туда наезжал. Так что идея производить посевы одних и тех же сортов каждые десять дней пришла Лысенко отнюдь не «сама собой», как он вспоминал впоследствии. Опыты он ставил под руководством Деревицкого, по методике Зайцева.

Обо всем этом в селектированном изложении д-ра Животовского не упомянуто.