Царев город

— Не только можно, но и нужно. Связал нас бог одной веревочкой... Слушай. Родом, Андрейка, я из Тетюшей Сколь себя помню, все время у горна да наковальни стоял Сначала, как ты, в подручных, потом стал кузнецом. А барином моим был князь Бехтерев. Ковал я ему, значит всякую кузнь, парнем был видным. И полюбила меня дев ка из соседнего села. Марфуткой звали ее. Красивее девки в округе не было. Лицо — кровь с молоком, глаза синие как небо, статная словно молодая елочка, ласковая. Же-нился я на ней, и появилась у нас Настенька. Год спустя старый владетель умер, приехал из Москвы молодой. И стал к моей Марфуте липнуть. Меня из кузни выгнал, послал на Волгу бурлачить — плоты гонять. Три года я гонял плоты, сдружился с бурлацкой вольницей, смелость приобрел, ловкость. А барин, подлец, не дремал: поставил Марфу к себе в услужение. В тот год река встала рано, пришел я домой, а жена в слезы. «Житья, говорит, нет, барин насильничать пытался, если далее так пойдет — повешусь». Я осерчал, пришел к барину, показал ему свой увесистый кулак, а он меня по лицу плеткой. Вот тут до сих пор метка осталась. Он, значит, меня плеткой, а я ему* кулаком в висок. А кулак у меня, сам знаешь, словно молот. Барин упал, дрыгнул ногами и отдал богу душу. Поручил я жену и дочку Ермилке, он у меня подручным в кузнице был и вместо меня остался, а сам подался к своим дружкам — бурлачкам. И порешили мы сбиться в ватагу и воевать за правду и волю. Долго рассказывать, но вскоре ватага, где я был атаманом, разрослась до тыщи человек. Приставали к ней все более инородцы: черемиса, чуваша да вотяки. И стали мы громить барские усадьбы, и так прошло пять лет. Ватага моя побольшела раза в четыре, а то и в пять. И послал царь на нас полки, которые разметали нас по лесам. Еще года три скитался я по горам, лесам да удольям, но потом узнал — Марфа моя, заболев, умерла, и меня неудержимо потянуло в родные места. Дочке моей Насте шел двенадцатый год, выдалась она такой же красавицей, как и мать, и решили мы — я, она и Ермил — податься на Каму. Взял меня лаишевский помещик в кузнецы. Ермил, опять же, при мне, и стали мы жить сходно. Вдруг появился на Каме пристав с царским указом: Илюшку-атамана поймать, заковать в железы, а кто на него укажет, тому дать триста рублев награды Пришлось мне бежать в Свияжск. А далее сам все знаешь

— Сколько ей теперь?

— Кому?

— Насте твоей.

— Сколь и тебе — ровни вы. — Илья почесал бородку, улыбнулся. — Поженить бы вас... Лучшего зятя мне не найти...

Андрейка ничего не ответил .О своей дочке кузнец говаривал ему не раз, и парень нарисовал себе в воображении образ красавицы и, еще не видев ее, уже любил. Слова Ильи о женитьбе всколыхнули его думы, но он сразу при глушил их, понимая, что сейчас они как никогда неуместны.

— Нам бы сперва от Буйносова убежать. Где хоро-ниться-то будем, а?

— Отсюда, Андрюха, наши пути в разные стороны пойдут.

— Как это? А боярин в Кузьмодемьянске? Велел ждать

— Поэтому мы туда и не пойдем. Посуди сам: какая ему корысть во мне?

— Стрельцами хотел сделать.

— Стрельцов у него своих хватит. Он меня в Москву хотел заманить да в Тайный приказ отдать.

— И куда ты теперь?

— Снова в глушь лесную. К черемисам.

— А я как же? Почему не с тобой? ~

— Я подвига великого хочу у тебя просить. Если не по силам — откажись. Ей-богу не обижусь.

— Ты мне теперь отца дороже. Что смогу, сделаю.

— Пойдешь ты на Каму, под Лаишев. Я тебе говорил там у меня дочь Настя осталась. Одна мне родная душа. А на меня теперь охотников много нашлось: три боярина,, лаишевский помещик Бекбулатов да пристав царский. Они около Насти столько доглядчиков посадят — несдобровать ей. А ты мало кому известен. Доберись до Казани, потолкайся на пристани, наймись на какую ни то баржу и плыви до камского устья. Оттуда опять же водой по Каме до Лаишева. Сойди на берег ранее пристани, найди в имении бекбулатовом кузню. Там должен работать кузнец Ермил. Он тебе во всем поможет. Если, даст бог, Настеньку мою выручишь, бегите с ней ко мне. Она дорогу знает, потому как от черемис по этой дороге проходили.

— А вдруг ее нет там? Мало ли что. Куда мне тогда?

— Постарайся узнать, где она. И если, не дай бог, что плохое приключилось, беги ко мне один. Лесной дороги ты не знаешь, беги снова на Волгу, к крепости кокшайской. Там по реке Кокшаге Малой, запомни, есть еще Кокшага Большая, не перепутай, добирайся до илема старейшины Топкая. Он будет знать, где я. Запомнил?

— Не забуду. Кокшага Малая, илем Топкая.

— Ну, давай обнимемся и — с богом!

IV