Царевич Алексей. Гибель последнего русского

В сентябре 1717 г. знаменитый руководитель Преображенского приказа князь Фёдор Юрьевич Ромодановский умер. «Со всегорестными слезами оконечным сиротством моим», писал Петру сын князя Иван: «ко вашему царскаго величества покрову притекая, молю, дабы напоминанием служб к пресветлейшему царскаго величества маестату бывших от отца моего, я во всеконечном сиротстве моём милостивым вашего величества повелением и призрением не был оставлен». Пётр назначил сына Ромодановскаго начальником Преображенскаго Приказа и 19 января 1718 г., во время следствия над царевичем Алексеем Петровичем, повторил указ 1715 г. о доносе «по слову и делу» (когда всякое словесное оскорбление величества (лат. crimen laesae majestatis) и неодобрительное слово о действиях государя подводились под понятие государственного преступления, караемого смертью: под страхом смертной казни установлена была обязанность доносить о преступлениях против Его величества (сказывать слово и дело государево); лиц, «сказывающих» за собою слово и дело, а также и тех, на которых «сказывалось» слово и дело, повелено было присылать и приводить из всех мест в Преображенский приказ; затем последовал указ, чтобы посадских людей, «сказывающих за собою слово и дело», расспрашивать предварительно в ратуше, в Преображенский же приказ посылать только тех, «о коих по расспросу подлинно окажется, что они знают нечто касающееся особы государя» – Е.Г.). В это же время образовалась сама собою, одним почерком пера известного Скорнякова-Писарева, Канцелярия тайных розыскных дел, из которой впоследствии учреждена Тайная канцелярия. Таким образом, с 1718 г. дела о слове и деле поступали одновременно в Преображенский Приказ и в Канцелярию тайных розысных дел. Последняя занималась преимущественно изследованием по доносам на лиц, заподозренных по делу царевича и царицы, монахини Елены. Впрочем, и в Преображенский Приказ попадались дела, возникавшия от пустой болтовни и сплетен, распространённых в народе о царевиче. Народ, а в особенности низшее духовенство, любили и жалели царевича; даже в женских монастырях повторялась болтовня об Алексее Петровиче. Разносились слухи, что царевич ещё жив, что он уехал с Борисом Петровичем Шереметевым неведомо куда, что донские козаки не хотят меньшому царевичу (Петру Петровичу) служить, а просят большаго царевича, при этом повторялись давно распространённые слухи в народе, что на царстве не прямой царь, что царица Наталья Кирилловна родила царевну и её обменяли, а взяли царя в Немецкой слободе у немки и пр. и пр. Сочувствия к царевичу и сомнение, что Пётр не русский уроженец, сделались предметом многочисленных доносов о «слове и деле». Выпишем некоторыя дела из Преображенской Канцелярии и канцелярии тайных розыскных дел.

…Басманной слободы жилец Мокатенинов донёс (марта 14, 1719 г.), что Благовещенскаго собора сторож Еремей говорил ему наедине: «Как-де будет на царстве наш государь царевич Алексей Петрович, тогда-де государь наш царь Пётр Алексеевич убирайся и прочие с ним, и смутится-де народ: он-де, государь, неправо поступил к нему, царевичу».

Разумеется, сторожа Еремея попытали, посекли кнутом и отправили в Сибирь.

…Один нищий проходил через деревню и попросился у мужика погреться (1719).

– Откуда идешь? – спросил хозяин.

– Из Петербурга.

– А что в Питере делается? – спросил дьячок, бывший в гостях у крестьянина.

– Меншиков убил царевича, а царевича сын жаловался на него, Меншикова, о том государю своему деду, и государь Меншикова сковал.

В разговорах, на свою беду, нищий рассказал, чей он крестьянин и из какой деревни. Через год дьячок поссорился с крестьянином-домохозяином и донёс на него «слово и дйло» в слышании рассказов нищаго. Дьячок, крестьянин и нищий биты кнутом и без ноздрей отправлены в Сибирь в каторжную работу.

…В Астрахани поссорились подьячие (1719). Один из них явился к астраханскому губернатору Артемию Волынскому, и объявил «слово и дело» такое: что товарищ его подьячий Григорий Емельянов сочиняет письма против чести государевой. Волынский сковал доносчика и Григория Емельянова, забрал у них все бумаги и отправил в Преображенский Приказ. Вот письмо, о котором доносчик показывал на Емельянова: «Лежит дорога, через ту дорогу лежит колода, по той колоде идёт сам сатана, несёт кулёк песку, да ушат воды; песком ружьё заряжает, водою ружьё замывает; как в ухе сера кипит, так бы в ружье порох кипел, так бы оберегатель мой навсегда бодр был, а монарх наш царь Пётр буди проклят, буди проклят, буди проклят». Емельянов в допросе объяснил, что нашёл это письмо года с три тому назад в огороде Зарайскаго купца. Судьба Емельянова остается неизвестною, потому что дело оканчивается перепискою об отыскании купца.

Есипов Г.В. (3). С. 79-81