Царевич Павел

Евгений Константинов Царевич Павел

Ночь

Павел не ожидал, что все окажется так просто.

Перелез через забор, перешагнул через пару грядок с клубникой, постучался в окошко… и ставни сразу распахнулись. Показавшаяся в проеме Маша, приложила свой тонкий пальчик к губам, им же недвусмысленно поманила Павла. Еще сегодня утром он мог об этом только мечтать.

Бесшумно залезть в окно было делом трех секунд. Девушка так же бесшумно притворила окошко и задернула его тюлевой занавеской, сквозь которую лунный свет хорошо освещал маленькую, скромно обставленную комнатушку. В углу стояла тумбочка с телевизором, два стула с изогнутыми спинками, у одной стены — застеленная кровать и над ней — большое овальное зеркало, у другой — письменный стол с торшером, стопкой тетрадей и глубокой тарелкой, на дне которой… сидела лягушка, уставившаяся на Павла выпученными глазищами. Неужели, та самая?

Он с удивлением перевел взгляд на Машу, но она лишь молча ему подмигнула и кивнула на лягву. Только при более пристальном рассмотрении, Павел увидел, что у земноводной твари на голове сидят сразу три комара с разбухшими от высосанной крови брюшками. В его представлении лягвы считались настоящими истребителями этих мелких насекомых, но чтобы вот так безнаказанно позволять им сосать кровь из себя!

Утро

…Утром комары едва не зажрали самого Павла! Он проснулся по будильнику, заставив себя отказаться хотя бы еще минутку понежиться в постели, поспешил к рукомойнику и, взбодренный студеной водой, взял чехол с рыбацкими снастями, рюкзачок и отправился на старые озера, что были за околицей. Пока шел, жужжащие вампиры докучали не так сильно, зато, когда остановился на берегу озера и принялся собирать спиннинг, сто раз пожалел, что дома не обрызгался какой-нибудь предназначенной для комаров отравой.

Всего озер было три, и соединялись они небольшими протоками, но только на верхнем имело смысл ловить на спиннинг, среднее было слишком закоряжено, почти всю поверхность нижнего покрывал зеленый слой ряски.

Местные называли эти озера прудами, но какие же это были пруды, если в верхнее впадал небольшой ручеек, вытекавший из нижнего уже речушкой, если в них водились не только караси, лини и плотва, но и окунь, и щука. Пруд имелся посередине поселка — почти идеально круглый, неглубокий, грязноватый и сильно захламленный, что не мешало ребятне в нем купаться, а рыболовам всех возрастов часами просиживать на берегу, в надежде поймать парочку крупных красных карасей, вместо которых обычно ловились лишь ротаны, да и то размером с палец.

Павлу же всегда по душе была рыбалка активная, чтобы не сидеть на одном месте, а побродить по берегу, забрасывая блесенку, рассчитывая соблазнить на поклевку бойкого окушка, либо зубастую красавицу-щуку.

Под занудное пение комарья он начал ловлю в самом верховье чистого озера по привычной схеме: сначала делая забросы довольно крупной блесны вдоль своего берега, затем — веером — под берег противоположный, где из воды торчали черные коряги. Между этих коряг у него и произошла первая поклевка. Спиннинг в руках дернулся, Павел машинально подсек, но тяжесть на другом конце снасти появилась лишь на мгновение — щука не засеклась. Судя по оставленному на воде буруну, зубастая была приличных размеров.

Дрожащими руками Павел повторил заброс в то же место. Блесну повел совсем медленно, надеясь, что теперь у щуки будет возможность не только ее цапнуть, но и поглубже заглотить в свою огромную пасть. Надежда не оправдалась. Более того — из-за медленной проводки блесна опустилась к самому дну и зацепилась за корягу. При всем умении и старании отцепить ее не получилось и пришлось тянуть леску на себя, пока не оборвалась.

Неудачным оказалось начало рыбалки. И щуку не поймал, и одну из лучших блесен оборвал. Задерживаться на этом месте не стал — пусть все успокоится, а потом можно будет сюда вернуться.

Нельзя сказать, что ходить по берегу было комфортно. Сапоги проваливались почти по колено в темную вязкую жижу, постоянно приходилось следить за тем, чтобы спиннинг не зацепился за ветви ольшаника, либо за кусты, ну и, конечно же, комары никуда не делись. Правда, их стало меньше, возможно, потому, что солнышко потихоньку начало припекать, или же свою лепту внесли раскричавшиеся лягушки. Лягушки, кстати, стали орать так, что вообще заглушали все остальные звуки, но это в любом случае было лучше, чем комариное жужжание.

Меж тем, неторопливо обходя озеро и делая заброс за забросом, Павел сумел поймать трех окуньков, а затем и щучку — пусть не такую крупную, какая сошла, но все равно достойную того, чтобы оказаться на сковородке и быть обжаренной с репчатым лучком, а потом с аппетитом съеденной.