Царевна-лягушка для герпетолога (СИ)

— Так это ж в космосе, — недоверчиво глянул на друга тот, явно недоумевая, каким образом музыкант, да еще и духовик, может разбираться в астрофизике, куда он сам даже не лез. — Ты еще скажи, что мы на ракете полетим.

— Прежде чем куда-то ехать или лететь, надо узнать, где сейчас находится Василиса, — напомнил Лева, раскладывая на полу ее наряд и устанавливая поверх него осколки примерно таким же образом, как это делали мы с зеркалами, когда показывали разновидности гаданий.

— Только бы живой ее отыскать, — горестно вздохнул Иван, пытаясь расплавить взглядом муфельную печь, в жерле которой обратились в золу и тлен все его надежды.

— Нашел, — обнадежил нас Левушка, выглядывая что-то в сумрачном искривленном пространстве зазеркалья.

Мы с Иваном вскочили с мест, чуть не стукнувшись лбами. Но мне зеркала показали рыжие всполохи огня. Что увидел Иван, не знаю, но лицо его исказила такая мука, будто ему делали полостную операцию без наркоза. Впрочем, ради Василисы он бы сейчас очертя голову не только под нож коновала, в огонь бы шагнул. И потому я не собиралась отпускать его одного даже в компании Левы.

— Ну Маш, ну послушай, ты ж ведь даже в лесу ни разу не ночевала, — уговаривал меня Иван, сноровисто сворачивая палатку и спальник, на которые Левушка хоть и посмотрел с изрядной долей скепсиса, но ничего не сказал.

— Надо же когда-то начинать, — с вызовом проговорила я, демонстративно собирая походную аптечку.

Не знаю насчет мертвой и живой воды, но пластыри, анальгин и пантенол в таком пути точно не помешают. Подумав и вспомнив сказки, я сунула до кучи моток суровой нитки.

— А что касается диплома, не успею в июне, защищу осенью или на следующий год. Мне в армию не идти, документ о профессиональном образовании у меня все равно уже есть. А вот если вы там вдвоем без мозгов ввяжетесь в какую-нибудь авантюру, кто вас, спрашивается, вытаскивать будет?

— Можно подумать, ты? — хмыкнул Иван, которого наша перепалка, кажется, отвлекала от мрачных мыслей.

— Мой прадед говорил: чтобы повернуть ветряную мельницу, нужно семь волов, десять лошадей или одна рассерженная женщина, — закончив с зеркалами, поддержал меня Левушка, который, к счастью, не забыл, что опыт противостояния Константину Щаславичу имел не только он. — В тех краях, куда мы отправимся, одной силой ничего не решить, в иных ситуациях не обойтись без женской хитрости, а Василиса нам в этом пока не помощник.

— Я и сама поеду, и Никиту с собой приведу, — заявила я уже на лестнице.

Чтобы поддержать состряпанную для родителей легенду, Иван со Львом решили переночевать в общежитии, а со мной договорились встретиться на вокзале.

— Вдруг с чудовищами сражаться придется, а у него и меч, и кольчуга есть.

— Не каждый меч может вражьи головы сечь, — со странным выражением усмехнулся Левушка. — Впрочем, спина у Никиты крепкая, хоть поклажу тащить сгодится.

Насчет поклажи я хотела обидеться, но передумала. Что толку языком трепать, вот как до дела дойдет, так посмотрим.

С родителями сложностей, к счастью, не возникло, и я до сих пор не уверена, а не находились ли они во власти какого-то гипноза или морока.

Папа, дохнув на меня хорошим коньяком, только спросил о самочувствии будущей невестки и, что-то беспечно напевая, ушел распаковывать подарки. Мама, которой я усердно помогала расставлять по всем имеющимся в доме емкостям бесчисленные букеты, порывалась Ивану позвонить. Отец ее отговорил, прозрачно намекнув, что старший из ее сыновей уже не ребенок.

По поводу планов поездки в лесную глухомань на Оку возражений тоже не последовало. Папа только усмехнулся:

— Интересный у твоего брата, однако, способ ухаживать за девушками. Или у них, у биологов, так принято?

— Да Василиса все детство лето в таежных стационарах с родителями проводила, — почти не соврала я. — Она еще и рыбачка заядлая. Нам с Иваном до нее далеко.

— Вещей теплых побольше возьмите, — переживала мать. — Ночи стоят холодные. И не сидите на голой земле.

Дело оставалось за Никитой, и, поскольку звонить в такой поздний час я постеснялась, я отправила ему сообщение в личку. Мы с ним и прежде, случалось, чатились до рассвета, так что мама потом ругалась, а Валентайн выразительно намекала на то, что ночь — время вовсе не для разговоров.

«Какие извинения! Я все понимаю», — тотчас отозвался Никита, сопроводив сообщение кучей стикеров с зайчиками, птенчиками и сердечками.

Предложение отправиться спозаранку в поход на Мещеру он тоже встретил с энтузиазмом, только спросил, не захватить ли удочки. Я написала в ответ, что в таком деле больше пригодятся кольчуга и меч, но более подробно расписывать не стала. Все-таки дела лучше обсуждать при личной встрече. Мы договорились, что я завтра утром за ним заеду и все объясню.