Царевна-лягушка для герпетолога (СИ)

Мы с Левой его удержали. Пока я с наскока повисла у брата на плечах, Лева воткнул в дерево нож, из-под которого тотчас брызнул яд. Морок распался, и мы увидели, что нас завлекает не нарядная красавица, а погибельный анчар из восточных легенд с мертвыми головами вместо плодов. Лева высек огонь, поджег один из оставшихся у нас про запас факелов и бросил. Дерево тотчас вспыхнуло и начало плавиться, как ядовитый пластик, истекая слизью.

И все же наши враги, хоть и не сумели заманить в свои ловушки, а своего добились. Солнце почти погасло, и наползавшая со стороны Нави тьма надвигалась на нас гигантской свиньей, норовя проглотить и отсечь от дороги, проложенной последним солнечным лучом. Мы прибавили ходу, погоняя коней, теряющих силы вместе с уходящим солнцем, и не имея времени, чтобы зажечь факелы. Если мы не успеем до темноты, они нам все равно не помогут, а круг чертить уже нету времени.

— Скорее! — заклинал Лева. — Тут недолго осталось, нам бы только добраться до реки.

Я с тоской подумала о притороченной к поясу свирели, вытащить которую не получалось, так как одними ногами за лошадиные бока я держаться пока не умела. Другое дело, что петь я могла в любом состоянии. И хотя от скачки захватывало дух, я кое-как выровняла дыхание и начала негромко, постепенно усиливая звучность:

«Вихри враждебные веют над нами
Темные силы нас злобно гнетут»,
«В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут», —

подхватили Иван и Лева.

Я не знаю, почему я выбрала эту песню. Собственно, мы могли бы повторить по второму кругу весь репертуар прошлой ночи. Но едва мы пропели первую строфу, из-за реки нам ответили сразу несколько голосов.

Глава 14. Красная слобода

Я поверить ушам своим не могла, поскольку происходящее выглядело слишком ирреально. Хотя где я собиралась искать реальность в путешествии по тонким мирам? С другой стороны, до сего дня всем событиям находились какие-то логические объяснения, в крайнем случае, отсылающие к мифам и прочим древним архетипическим представлениям. Но вот революционные песни уже не вязались ни с чем. Тем не менее на той стороне реки кто-то не очень стройно, но дружно и убежденно строфу за строфой выводил:

«Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу».

Голоса звучали громче, их сопровождало конское ржание, словно намекая нам, что подмога близка. На фоне закатного неба, прямо как в фильмах маминого детства, поднимались силуэты рассыпавшихся цепью всадников в казачьих фуражках и, кажется, островерхих шлемах.

— Кто это? — удивленно глянул на всадников Иван.

— Дед Сурай и дядьки Кочемас и Анямас с родичами и однополчанами, — как и в прошлый раз, опуская многочисленные «пра», пересохшими губами улыбнулся Левушка.

Я хотела было поинтересоваться, почему его родичи, жившие в начале двадцатого века, выглядят как былинные витязи и откуда они взяли лошадей, если до сего дня мы не встретили даже букашки, но решила перенести этот разговор на потом. Если это потом, конечно, предвиделось. Пока существовали проблемы более насущные.

При первых строках песни стремительно настигавшая нас свинья злобно и обиженно захрюкала, а ее стальной скок немного замедлился. Вот только и наши кони, которые вместе с уходящим солнцем слабели и хирели буквально на глазах, сбавили скорость почти до шага. Бока их ввалились, холки опали, с взмыленных морд на пожухлую траву падала кровавая пена. И в тот миг, когда погас последний луч, дары ярого солнца просто растворились в воздухе, отправившись, видимо, прямиком на ирийские поля и луга — пастись под сводами Мирового Древа среди звездных колокольчиков и пить лунный свет.

Мы с ребятами непостижимым образом плавно приземлились и даже сразу припустили вперед, тщась не растерять незакрепленные и кое-как навьюченные пожитки. Тем более что до реки и спешащей нам навстречу подмоги оставалось не более пары сотен метров. Но сколько мы ни прилагали усилий, надсаживая мышцы и надрывая легкие, мы, словно оказавшись на полотне беговой дорожки, не двигались с места.

К тому же бег прервал наше пение, а строфы, продолжавшие доноситься с того берега, звучали хоть и решительно, но слишком тихо. Потому свинья, издавая какое-то подобие торжествующего хрюканья, прибавила ходу, буквально на глазах увеличиваясь в размерах. Сейчас она уже походила на гигантскую грозовую тучу или даже черную дыру, готовую поглотить все и вся.