Царевна Софья

— Бояре неправедно учинили, выбрав меньшего брата на царство, обошедши старшего!^{70}

Если объединение Милославских, Хованских и Толстых в заговоре с целью провозглашения Ивана царем и физического устранения конкурентов в придворной борьбе не вызывает никаких сомнений, то роль царевны Софьи относится к числу дискуссионных проблем. Но прежде чем сопоставлять и оценивать различные мнения историков, рассмотрим имеющиеся в нашем распоряжении скудные источники, касающиеся этого запутанного вопроса.

Некоторые иностранные современники прямо говорят о Софье как об истинной руководительнице заговора. Неизвестный польский дипломат утверждает, что царевна «с преданными боярами» Милославским и Хованским «составила думу, как бы посадить на трон царевича Ивана». Однако это свидетельство обесценивается дальнейшим рассказом поляка о том, как Иван Нарышкин, «желая проникнуть в их тайные замыслы, стал напрашиваться» в эту тайную «думу» с категорическим заявлением:

— Я боярин да думный дворянин, мне пригоже быть там!

Старательное описание автором этой неправдоподобной ситуации совершенно подрывает доверие ко всему его сообщению. Не более убедительно и другое заявление польского анонима: «…царевна Софья распустила по городу слух, приказав своим прислужникам кричать по улицам, что Иван Нарышкин убил царевича Ивана, задушив его, а сама между тем скрыла его в своих покоях».^{71} Другие источники подтверждают, что слух об «убиении» Ивана Алексеевича молниеносно распространился по Москве и послужил сигналом к началу стрелецкого восстания. Но был ли он пущен по приказу Софьи? В подобном утверждении можно усомниться из-за маменькой детали: не было никакого смысла прятать Ивана в покоях царевны, поскольку в пределах дворца скрыть истинное положение вещей было невозможно.

Современный исследователь М. М. Галанов недавно опубликовал несколько ранее неизвестных иностранных источников о событиях 1682 года. Наибольший интерес среди них представляет отправленное в конце мая донесение польского резидента в Москве Станислава Бентковского королю Яну Собескому с подробностями о ходе и итогах стрелецкого мятежа. Резидент со всей определенностью утверждает:

«Источником и первопричиной того бунта и страшной резни была царевна Софья, дочь старого царя и родная сестра Федора и Ивана». Он пишет, что Софья решила «погубить Петра и вдохновить его противников, а также отомстить за смерть брата Федора, так как уже было необходимо выявить суть дела, а именно: было ли отравление. Уговорить стрельцов на восстание послали одного стольника и налили яд в пивные кружки, и когда они собрались выпить, стольник сказал им:

— Наше боярство хотело сгубить много душ и может взять себе много воли, если оставить их без присмотра, и много наших может погибнуть, а бояре приказали сделать так, чтобы вас погубить, как царя с царицей (первой женой Федора Алексеевича Агафьей Грушецкой, которая якобы тоже была отравлена. — В. Н.) погубили. Предупреждаю вас, что в том вине есть яд.

Для пробы дали выпить одну кружку стрельцу, и он тут же умер. Тот же стольник указал им на доктора. Они тут же схватили двух мужчин, которые выдали бояр, входивших в совет. Сперва жестоко убили доктора, потом кинулись на бояр, которых посекли на куски, отрубив головы, руки и ноги, и побросали в болото…»^{72}

Нелепость сообщения Бентковского и его слабая осведомленность о реальных событиях 15–17 мая видны невооруженным глазом. История с наполненными ядом пивными кружками настолько неправдоподобна, что можно только удивляться, как дипломат решился сообщить подобную глупость своему королю. Вне всякого сомнения, Бентковский стал жертвой дезинформации, поверив распространяемым врагами Софьи ложным слухам.

Примечательно, что спустя 17 лет австрийский дипломат Иоганн Корб озвучил ту же нелепую легенду в несколько ином виде в сочинении «Главные события из внутреннего быта московитян»: «В 1682 году междоусобицы, питаемые женским честолюбием, ожесточили народные стороны друг против друга, вследствие чего произошли жестокая резня, убийства, грабеж и разбой. Московитяне… приписывают коварным козням царевны Софьи столь великие несчастия». Корб утверждал, что при погребении царя Федора Софья не только заявила об отравлении его боярами, но и сама при этом подлила «сильнейшую отраву» в водку, которой угощались во время траурной церемонии стрельцы-телохранители, а затем предупредила:

— Не пейте водки, которую будут вам раздавать, так как в ней подмешаны смертоносные соки. Кто из вас дотронется до вина, тот умрет; ему угрожает та же самая судьба, жертвой которой сделался царь Федор Алексеевич. Все бояре суть отравители; я призываю вас на помощь против их козней, другого нет средства к спасению, как только решиться на более смелое, чем их, предприятие: отомстить за убийство государя и за покушение на вашу собственную жизнь.