Царевна Софья

В середине XVII века в России была проведена церковная реформа патриарха Никона. Различия старого и нового вероисповеданий касались церковных обрядов и текстов молитв и священных книг. Для далеких от православия людей эти расхождения могут показаться несущественными, но в те времена ради сохранения «древлего благочестия» люди готовы были идти на смерть.

В книгах «никоновской» печати было изменено написание имени Христа — Иисус вместо прежнего Исус, а также форма «Исусовой молитвы»: вместо слов «Господи, Исусе Христе, сыне Божии» реформаторы постановили читать: «Господи, Иисусе Христе, Боже наш». Наиболее болезненно воспринимались старообрядцами изменения (в основном редакционного плана) в освященной многовековой историей молитве, перечисляющей основные догматы христианства, — Символе веры.

Вместо двоеперстия было введено троеперстие. Молитвенный возглас «аллилуйя» стал произноситься трижды; а древняя «сугубая» (повторявшаяся дважды) аллилуйя была объявлена реформаторами «богомерзкою македониевой ересью». Тем самым нарушалась священная троичность, поскольку после третьего возгласа «аллилуйя» пелось равнозначное «Слава Тебе, боже». Во время крестных ходов, таинств крещения и венчания было указано ходить против часовой стрелки, тогда как по церковному преданию полагалось ходить в противоположном направлении — «посолонь», то есть по солнцу. При крещении младенцев никониане допускали и даже оправдывали обливание и окропление водой, в то время как староверы отстаивали необходимость крещения в три погружения. Литургию стали служить на пяти, а не на семи просфорах. Древний обычай избрания духовных лиц приходом был заменен постановлением сверху. Допускались браки с иноверцами и между лицами, состоящими в более близких, чем седьмая, степенях бокового родства.^{109}

Неудивительно, что новые церковные порядки крайне болезненно воспринимались многими церковнослужителями, монахами и прихожанами.

Стрелецкий мятеж 1682 года и последующая ситуация, когда верховная власть неукоснительно выполняла всё новые и новые требования обнаглевших преторианцев, породили надежду на возможность возрождения старой веры. Среди стрельцов было очень много раскольников. На третий день после бунта, 20 мая, стрельцы полка Григория Титова на сходе рассуждали о том, чтобы «изыскать старую православную веру, подать челобитную, чтоб патриарх и власти дали ответ от Божественного писания, за что они старые книги возненавидели и возлюбили новую латино-римскую веру».

Челобитная по просьбе стрельцов была написана жившими в Гончарной слободе «ревнителями отеческих преданий» монахом Сергием и бывшим келейником Макарьевского Желтоводского монастыря Саввой Романовым. Последний вскоре оказался в самой гуще событий и некоторое время спустя подробно описал их в сочинении «История о вере и челобитная о стрельцах». Особенно интересны тщательно воспроизведенные речи, в том числе царевны Софьи, князя Хованского, патриарха Иоакима. Другим источником информации о событиях, связанных с прениями о вере, служит «Созерцание краткое» Сильвестра Медведева. В отличие от раскольника Романова, он выражает точку зрения официальной Церкви и сочувствует патриарху Иоакиму, несмотря на разногласия с ним. Медведев также неоднократно приводит речи Хованского и особенно Софьи, которая предстает на страницах «Созерцания» блестящим оратором.

Савва Романов свидетельствует, что движение в поддержку старообрядчества охватило почти половину — девять из девятнадцати — стрелецких полков, находившихся в Москве. Под воздействием расколоучителей служивые доходили до религиозной экзальтации. Когда стрельцы явились послушать чтение челобитной, сочиненной жителями Гончарной слободы, монах Сергий сказал им:

— Попекитесь, братья, о стольких душах, погибающих от новых книг; не дайте нас в поругание по-прежнему, как братию нашу, жечь да мучить, а мы готовы обличить их новую веру.

— Готовы, честной отче! — закричали стрельцы. — Готовы с вами заодно умереть за старое благочестие, коротко скажем: что будет вам, то и нам.

После чтения Саввой Романовым челобитной стрельцы пришли в изумление и восторг:

— Отроду не слыхали мы такого слога и такого описания ереси в новых книгах.

Многие плакали и кричали:

— Подобает, братия, постоять за старую веру и кровь свою пролить!

С известием о написании челобитной стрельцы отправились к своему начальнику Ивану Андреевичу Хованскому, когда-то бывшему приверженцем старой веры и вроде бы даже пострадавшему за нее. Хованский выразил радость по поводу стрелецкой инициативы, но счел своим долгом спросить:

— Есть ли, братия, кому ответ давать властям? Велико дело Божие сие, надобно, чтоб люди ученые были.

— Есть у нас инок, зело искусен Божественному писанию, и посадские многие люди на сие дело тщатся.

Хованский приказал стрельцам явиться в назначенный час к нему домой вместе с Сергием, Саввой и другими раскольниками из числа посадских. Когда они пришли, князь признался: