Читаем Царевна Софья полностью

Стрельцы в весьма дерзкой форме потребовали:

— Нужно, чтобы у вас, великих государей, в ваших государских палатах никакого смятения не было и чтобы великий государь Иоанн Алексеевич изволил быть на отеческом престоле первым царем, а брату его государю царю Петру Алексеевичу быть вторым царем. А мы, всех полков стрельцы и солдаты, великим государям служить хотим в равенстве.

Царевны «те слова слушали радостно», после чего заявили:

— Дай Боже смирения. А тому быть мочно, чтобы государю царю Иоанну Алексеевичу быть первым царем. А как будут из иных государств послы, и к тем послам выходить царю Петру Алексеевичу. И при наступлении из окрестных государств на Московское государство неприятелей — противу неприятелей войною идти мочно царю Петру Алексеевичу. А в Московском государстве в это время править царю Иоанну Алексеевичу.

Разумеется, царевны не произносили эти речи хором. Сильвестр Медведев в данном случае не выделяет Софью, поскольку аудиенцию стрельцам все сестры давали вместе. Но можно не сомневаться, что именно Софья Алексеевна, самая харизматичная из царевен, к тому же владевшая ораторским мастерством, взяла на себя задачу общения со стрельцами от имени монаршей семьи.

В данном эпизоде любопытна позиция Ивана Алексеевича. Восшествие на престол, да еще в роли первого царя, его отнюдь не радовало, но он подчинился требованию стрельцов, надумавших распоряжаться вопросами организации верховной власти по праву сильных. При этом Иван сказал:

— Желанием того, чтобы быть мне великим государем царем, не желаю. Но буди в том воля Божия, что Бог восхочет, то и сотворит.

Софья же от имени сестер заявила:

— В том воля Божия есть и впредь будет. А вы, выборные стрельцы, не сами собою всё то говорили, но было о том Божие изволение, и Богом вы в том были наставляемы.

Тем самым царевна со всей откровенностью выразила одобрение стрелецких требований, возвышавших Ивана над Петром. Ее радость понятна: как верно заметил С. М. Соловьев, «сочли за нужное… понизить Петра перед Иоанном, чтоб тем самым понизить царицу Наталью Кирилловну, отнять у нее возможность требовать себе правительства». На следующий день в Грановитой палате был опять созван собор, одобривший новую иерархию царской власти и подтвердивший готовность Боярской думы и «выборных всяких чинов людей» служить обоим царям.{99}

Как видим, Федора Родимица спровоцировала вмешательство стрельцов в дела верховной власти, причем принятое по их требованию решение очень обрадовало Софью с сестрами. Напрашивается мысль, что, вопреки уверению царевен, постельница была подослана ими к стрельцам с уже готовой установкой. Можно предположить, что в награду именно за такую помощь Софья устроила Родимице выгодный брак со стрелецким подполковником.

Рассказ Сильвестра Медведева об этих событиях представляется вполне правдоподобным. Выдумать странный эпизод с арестованной постельницей, сообщившей стрельцам о сетованиях царского семейства, что подвигло их к вмешательству в дела верховной власти, автор, вероятно, не мог, поскольку описанные им детали слишком парадоксальны.

Зато следующий фрагмент «Созерцания краткого», где речь идет об официальном провозглашении Софьи Алексеевны регентшей, — как говорилось выше, умелая фальсификация событий на основании сфабрикованной Сильвестром выписки из Разрядной книги.

С установлением двоецарствия сложилась новая политическая ситуация, потому что двор царя Ивана стал теперь конкурировать с двором царя Петра и его матери. Однако в реальности новый центр власти составили не Иван и его приближенные, а Софья со своими сторонниками.

В конце мая и июне 1682 года дворы Ивана и Петра пополнились новыми комнатными стольниками и спальниками. Иван взял к себе 26 человек, из которых десять прежде служили при дворе царя Федора. В числе первых к Ивану спальниками были назначены сыновья Ивана Михайловича Милославского Александр и Сергей, а также их двоюродный брат Алексей Матвеевич. Но сам Иван Михайлович в начале лета заметно утратил влияние в правительстве, что положило конец возвышению его родственников: они больше никогда не получали важные чины и должности.

В комнатных стольниках и спальниках царя Ивана состояли представители княжеских родов Прозоровских, Шаховских и Дуловых, а также Шереметевы, Собакины, Хитрово, Головины, один из Салтыковых и выходцы из более скромных дворянских семей. Двор царя Петра был более сановным: в число его комнатных стольников входили молодые князья Одоевские, Долгорукие, Ромодановские, Куракины и Троекуровы. Представители княжеских родов Урусовых, Черкасских и Голицыных, а также Матюшкины, Апраксины и Юшковы разделились между двумя дворами.{100}

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии