Царевна-ведьма

   Одетый сплошь во всё чёрное, и держа в руке ясеневый белый посох, грозно сощурив совиные свои очи, шёл он размашисто по направлению к царскому трону.

   Все замерли. Замолкли враз разговоры оживлённые. Замолчали визгливые дудки и гусли звончатые. Замёрзли на устах пирующих песни весёлые. И даже царь Болеяр поперхнулся своим мёдом и пырснул им пред собою во всеуслышанье.

   Невдалеке от трона остановившись, колдун вперил очи в сидящую тихо Милолику и перстом указательным в её сторону тыкнул.

   — Я пришёл за этой ведьмой! — грозно он взревел. — Отдайте её мне, или вы все сильно пожалеете, что перечить здесь мне посмели!

   Гул возмущения прокатился по рядам пирующих, у царя Болеяра всё лицом тиком нервным стянуло, царица охнула, всплеснув руками, Борилев с места гневно восстал, и лишь одна Милолика сидела как ни в чём ни бывало, за оборзевшим Чаромиром спокойненько наблюдая.

   — А ну-ка, взять этого негодяя! — насилу придя в себя, прорычал тут царь. — Связать его по рукам и ногам и в темницу отправить, чёртова колдуна! Живее! Ну, стража!..

   Но едва лишь стражники бравые к Чаромиру было направились, как он посохом пред собою замахал и пробормотал что-то гортанно.

   И все до единого воины удалые повалилися вдруг на землю как соломенные снопы!

   Тогда на защиту своей Милолики вышел вперёд смелый Борилев.

   Выхватил он меч, висевший на поясе у ближайшего воина, и ринулся вперёд аки грозный барс на свою добычу. Крутая решимость в его глазах говорила о том, что он цацкаться с этим магом вовсе не собирается…

   Но едва лишь пылкий царевич приблизился на чуток к сему нелюдю, как тот сызнова посох пред собою выставил, и чародействовать вновь принялся. И его молодой ярый враг превратился вдруг в подобие изваяния каменного.

   Ни рукою, ни ногою, ни даже бровью царевич околдованный пошевелить-то не мог!

   — Никому не двигаться! — обвёл Чаромир вкруг себя посошину. — На местах своих сидите, словно клуши, и внимайте покорно владыке наимогучему! Отныне я буду у вас царём, а не этот вон безмозглый осёл!!

   И он громко и язвительно расхохотался, над царём Болеяром явно издеваясь.

   А и тот ведь не мог пошевелить и пальцем своим, мизинчиком, ибо и его колдовская воля туго всего скрутила. А о царице Плениславе и толковать даже не приходилось, поскольку та замерла словно овца, и лишь на Чаромира в ужасе она пялилась.

   — Ко мне иди, девка паршивая! — махнул рукою Чаромир призывно. — Иди-иди, давай — живо!

   Однако, противу его ожидания, Милолика не соскочила с места своего и к нему не помчалася, а продолжала, слегка развалясь, сидеть на сиденьице своём мягком, и лишь ехидным взором колдуна она прожгла.

   — Ах, ты так — волю здесь вздумала проявлять! — прошипел тогда тот. — Ну ладно, погоди у меня!..

   И он посох свой в землю с силой вогнал, скрюченные пальцы в сторону девицы направил и изрыгнул из себя страшные словеса гортанные.

   Где-то в небесах прогрохотал гром раскатистый. Дунул ветра порыв шалый. У кого шапки были на головах, те у них долой послетали, и волосы на ветру у всех присутствующих заполоскалися.

   Вокруг же явственно и страшно сгустился мрак…

   Да только вот Милолика сидела всё так же. Почему-то не боялась она теперь Чаромировой власти.

   Наконец, грозный ветер успокоился, и снова из-за туч выглянуло закатное красное солнышко. Под его светлыми лучами мрак куда-то ушёл. А на Чаромира внезапно напала нервная дрожь.

   — Нет у тебя более надо мною воли, — решительно и твёрдо царевна-ведьма тут молвила. — И не будет её, колдун, более никогда!.. Потому что за тобою кривда стоит поганая, а за мною чистая правда. А кроме правды — вся родная земля вдобавок!..

   И она рукою вокруг себя обвела плавно.

   Сжался, скрючился злой Чаромир, словно был он не человек, а коршун некий великий. Не мог он поверить никак, что ужалась его гадова власть, и что появился у него враг отнюдь собою не слабый.

   — Да, липовый жрец Чаромир, — продолжала между тем Милолика, — колдун ты могучий действительно. Но кто из нас двоих сильнее, я предлагаю сейчас же, и прямо тут нам проверить.

   — А это, интересно, как же мы с тобою сделаем? — усмехнулся злодей недоверчиво. — Нашлём друг на дружку порчу что ли чёрную, или, может, тут подерёмся?

   — Хм, — в свой черёд усмехнулась и царевна. — Зачем такими глупостями впустую заниматься? Я предлагаю тебе кое-что гораздо действеннее…

   — И что же это, а?

   — Яд!

   — Вот как — яд?!

   — Ага, он самый… Пусть каждый из нас примет собственное противоядие, а затем выпьет самый сильный яд, который его противник ей или ему предоставит. Кто в живых из нас двоих останется — тот, значит, и главный, ну а кто в корчах здесь скончается — тот, получается, оказался слабым…

   С минуту где-то Чаромир размышлял там, чего-то в уме своём прикидывая, а потом растянул он пасть в довольной ухмылке и закивал согласно:

   — Хорошо, так и быть, ладно. Покажу я тебе, ведьма-царевна, кто из нас сильнее в изготовлении зелья зла. Только ты, глупая девка, победы себе не чай, ибо ты в этом деле предо мною букашка…

   Что ж, раз так, то и добре.