Царевна Волхова

- Вы не просто сюда приехали, Бог вас привел. Ты же видела эту радость, которой вся земля полнится. На неё и гляди, а другое все пропускай. Пусть все дурное и грешное как песок сквозь пальцы у тебя сыпется. Тут ты душой оживешь, очистишься; ты и дети твои. Ты на небо гляди - не на то, что люди творят. Тогда ты сильной окажешься и никакая дурь здешняя тебя не проймет. Земля наша заклята, но мы... ты, я, Коля Хованкин и другие ещё - мы должны снять заклятье с родной земли! Это будет, если в душу врага мы не впустим. Враг силен, но воинство Божье сильней. Видала ты знаменья его на небесах? И ни о чем плохом ты не думай, все образуется. "Буран" себе купишь, ездить на нем научу, будешь зимой ребят в город возить, в гимназию. Гимназия у нас очень хорошая, Вовка в ней учится. А ещё церковку надо нам здешнюю восстановить. Это мечта моя.

- А... где эта церковка? - несмело ещё улыбнувшись, спросила зареванная Тася. - Тут на острове?

- Тут она, возле усадьбы стоит. Это усадьба Голицыных, при ней и церковь была. Ну, понятно, в советское время разрушили. Только знаешь, говорят, что при каждом храме свой ангел есть. Он на страже стоит и никогда этот храм не покинет даже если от церкви одни руины останутся. И у нашей свой ангел есть, чувствую я. Так разве ж не можем мы дом Божий к жизни вернуть, чтобы ангел не тосковал?!

- А они тоскуют? - дрогнула Тася.

- Не знаю... наверное нет, это я так, к слову сказал. Но дом-то Божий, за который ангел в ответе, жизнь покинула. Чего ж тут сказать...

- И ты думаешь... можно восстановить? - с надеждой спросила Тася.

- А почему нет? Если к делу с душой подойти, с верой, все можно. А если у человека дело есть по душе и не зря он землю коптит, то ему весь мир улыбается.

- Так уж и улыбается, - отвернулась Тася. - Ты погляди, сколько бед! Сколько горя у людей и это везде, везде! Нет ведь семьи, где бы не было боли.

- Это ты верно сказала - нету! Точно сказала. Только можно в неё с головой окунуться, в беду свою как под воду уйти, а можно...

- Что?

- Вынырнуть на поверхость. Знаешь... - он помолчал, точно раздумывая: сказать или не сказать ей. - Я вот статейку одну все вспоминаю. Про беседу двух режиссеров любимых моих: Стивена Спилберга и Люка Бессона...

- Что-что? - Тася ушам своим не поверила: в этой глуши перед нею сидит деревенский мужик и вещает о Стивене Спилберге и Люке Бессоне...

- А чего удивляешься? - Василий улыбнулся в усы хитроватой такой улыбочкой. - Не ждала от меня? А чего ты вообще ждешь от людей? Ты, что, видишь их, чувствуешь? Нет! Нет, Настасья, ты по первому впечатлению картинку строишь. Ты в людей-то не веришь. Я понимаю - обожглась, напоролась! Но мир ведь не без добрых людей - это же прописи. Истина! Это ж наше, родное, русское, мы на том стоим, а то давно бы рухнула земля-то наша в тартарары! Нет, я не про себя - я не добрый. Я - так... серединка на половинку. Но ты-то не прячь голову под крыло, ты вглубь в человека смотри. Вот у нас... Ну да, мужики - пьянь!

- Я и сама не лучше! - с горечью бросила Тася.

- Ты-то другое дело. Наваждение это у тебя. Пройдет.

Она вспыхнула, вскочила и выбежала из комнаты. Все, что говорил ей этот спокойный уверенный человек, так разбередило душу... Точно вспыхнули в ней давно погасшие угольки. Она долго сидела на своей самодельной кровати, обхватив голову руками. Ей хотелось, чтоб он ушел. Слишком сильно взволновал её разговор, слишком много надежды дал ей этот странный человек... А надежды она не ждала, не хотела. Мести хотела. А для мести душу свою нужно спалить дотла! И все же, когда, переждав с полчаса, Тася вернулась и увидела, что Василий как сидел на стуле своем, так и сидит, нежданная радость теплом плеснула ей в сердце.

- Ты про мужиков говорил... - она как ни в чем не бывало продолжала беседу.

- Ну да, мужики. А вот баба Шура, соседка твоя, она два инфаркта перенесла. А погляди, все лето на острове в доме одна живет и ничего не боится. Ни инфаркта, ни смерти... ничего! Говорит: "Как Бог даст!" Она верит, что все от Бога, и когда придет час, спокойно умрет. А душа её будет в раю - нет, это я тебе говорю, я в это верю, а она про это не знает. Никто не знает, где пристанет его душа на том берегу. Только надеется. А Бог-то Он по вере, да по надежде дает. По любви!

Они помолчали. Тасе хотелось бежать от него - она была не готова. К жизни была не готова. К любви...

- Вась... ты мне про Спилберга что-то хотел... про Бессона...