Царьград: Путь в Царьград. Афинский синдром. Встречный марш. Бремя русских

Положение все ухудшается и ухудшается, и остановить это, ведущее к явной погибели, ухудшение – нет никакой возможности. Единственный представляющийся легковерным людям выход из этого положения закрыт теперь событиями последнего времени. Я говорю о невозможности заключения какого-либо общеевропейского соглашения о мире и разоружении в условиях образования Германской империи и третирования ею Франции и Австрии, а также об устранении с карты Европы Оттоманской Порты и появления на политической сцене такого уродливого образования, как Югоросиия. Освободив южных славян и греков от турецкого угнетения, это образование в свою очередь сделало их угнетателями турок. Тысячи людей изгнаны со своей земли, только лишь потому, что они не хотели соблюдать законов, установленных для них завоевателями.

Если мало и поверхностно рассуждающие люди и могли еще утешиться мыслью, что международные договоренности могут устранять бедствия войны и все растущих вооружений, то образование Континентального альянса очевиднейшим образом показало невозможность решения вопроса этим путем. После встречи в Петербурге трех угнетающих весь мир тиранов стало очевидно, что до тех пор, пока будут существовать правительства с войсками, прекращение вооружений и войн невозможны. Все три правительства, заключивших между собой союз, упиваются своим чувством патриотизма, превозносят силу своих войск и готовы при любом удобном случае пустить их в ход. Следующей жертвой их алчного насилия станет скорее всего несчастная Австрия, и тогда горе побежденным.

Для того же, чтобы возможно было какое-то мирное соглашение, нужно, чтобы соглашающиеся верили друг другу, для того же, чтобы державы могли верить друг другу, они должны сложить оружие, как это делают парламентеры, когда съезжаются для совещаний.

До тех же пор, пока правительства, не веря друг другу, не только не уничтожают, не уменьшают, но все увеличивают войска соответственно увеличению у соседей, неукоснительно через шпионов следят за каждым передвижением войск, зная, что всякая держава набросится на соседнюю, как только будет иметь к этому возможность. При этом невозможно никакое соглашение и всякая конференция есть или глупость, или игрушка, или обман, или дерзость, или все это вместе.

В самом деле, что такое в наше время правительства, без которых людям кажется невозможным существовать?

Если было время, когда правительство было необходимое и меньшее зло, чем то, которое происходило от беззащитности против организованных соседей, то теперь правительства стали не нужное и гораздо большее зло, чем все то, чем они пугают свои народы.

Правительства, не только военные, но правительства вообще, могли бы быть, уже не говорю – полезны, но безвредны, только в том случае, если бы они состояли из непогрешимых и святых людей, как это и предполагается у китайцев. Но ведь правительства, по самой деятельности своей, состоящей в совершении насилий, всегда состоят из самых противоположных святости элементов, из самых дерзких, грубых и развращенных людей.

Всякое правительство поэтому, а тем более правительство, которому предоставлена военная власть, есть ужасное, самое опасное в мире учреждение.

Правительство, в самом широком смысле, включая в него и капиталистов, и прессу, есть нечто иное, как такая организация, при которой большая часть людей находится во власти стоящей над ними меньшей части. А эта меньшая часть во власти еще меньшей и так далее, доходя, наконец, до нескольких людей или одного человека, которые посредством военного насилия получают власть над всем остальным населением государства.

Устроят себе люди такую страшную машину власть, предоставляя захватывать эту власть кому попало. А все шансы за то, что захватит ее самый нравственно дрянной человек. И люди рабски подчиняются и удивляются, что им дурно. Боятся мин, анархистов, а не боятся этого ужасного устройства, всякую минуту угрожающего им величайшими бедствиями.

Для избавления людей от тех страшных бедствий, вооружений и войн, которые все увеличиваются, нужны не конгрессы, не конференции, не трактаты и судилища. Нужно уничтожение того орудия насилия, которое называется правительствами, и от которых происходят величайшие бедствия людей.

Для уничтожения правительства нужно только одно, – нужно, чтобы люди поняли, что, то чувство патриотизма, которое одно поддерживает это орудие насилия, есть чувство грубое, вредное, стыдное и дурное, а главное – безнравственное. Грубое чувство потому, что оно свойственно только людям, стоящим на самой низкой ступени нравственности, ожидающим от других народов тех самых насилий, которые они сами готовы нанести им. Вредное это чувство потому, что оно нарушает выгодные и радостные мирные отношения с другими народами и, главное, производит ту организацию правительств, при которой власть может получить и всегда получает самый худший.

Стоит людям понять это, и само собой, без борьбы распадается ужасное сцепление людей, называемое правительством, и вместе с ним – то ужасное бесполезное зло, причиняемое им народами.