Царица амазонок

– Она найдется! – повторял он, отмахиваясь волосатой рукой от затейливых изгибов судьбы. – Все всегда находится.

Чтобы скрыть свое отчаяние, я занималась всем, чем только можно было заняться на палубе, и прилагала все усилия к тому, чтобы поменьше думать. Идея оказалась удачной, и лишь час спустя я наконец посмотрела по сторонам. И тут же ощутила дрожь странного подозрения. Если мы собирались плыть вдоль побережья, то почему вокруг не было видно ничего, кроме воды?

Я подошла к мистеру Телемакосу, стоявшему у штурвала и о чем-то весело болтавшему с Ником и Ребеккой.

– Извините, – заговорила я, внезапно почувствовав себя чем-то вроде ненужной помехи, – но куда мы направляемся, если точно? Уже почти десять часов…

Мистер Телемакос ухмыльнулся:

– Я же вам говорил: мы направляемся туда, где все заканчивается. – Поскольку я продолжала внимательно смотреть на него, требуя объяснения, он добавил чуть громче, как будто говорил с плохо слышащим человеком: – Мы направляемся к Трое. Я вас похитил, Диана Морган. И в следующие несколько дней вы трое будете заложниками моей настоятельной потребности иметь интеллигентную компанию.

Видя, как мы все потрясены его признанием, мистер Телемакос разразился громовым хохотом:

– Через десять лет вы спросите себя: кем он был – пиратом или ангелом?

– Но вы обещали… – начала было я, задыхаясь от ярости.

– Я обещал доставить вас туда, где вам необходимо быть, – перебил меня мистер Телемакос, кивая с таким видом, словно мы обо всем прекрасно договорились. – И именно это я и делаю. Кроме того, какой смысл везти вас в аэропорт, если у вас нет паспорта?

Я так обозлилась, что вполне могла столкнуть этого здоровяка за борт, и потому быстро повернулась к Нику.

– Вы можете мне помочь и развернуть эту чертову лодку обратно? – спросила я его, стараясь, чтобы мистер Телемакос расслышал меня как следует.

Поколебавшись секунду-другую, Ник скрестил руки на груди:

– Увы, я не моряк. Извините.

Но что-то в его взгляде – некое странное дьявольское удовлетворение, скрытое под видимостью сожаления, – подсказало мне, что Ник врет.

Я оглянулась на Ребекку, хранившую непонятное молчание.

– Пожалуйста, объясни своему другу, – кивнула я в сторону мистера Телемакоса, – что все это абсолютно недопустимо!

Выражение тупого изумления на лице Ребекки внезапно сменилось раздражением.

– Ты что же, думаешь, он сам этого не понимает?

Она бросила бешеный взгляд на мистера Телемакоса, а тот благодушно улыбнулся в ответ, как будто наши слова прозвучали в его ушах птичьим щебетанием.

– Бекки, – сказала я, стараясь как-то обуздать отчаяние, – за каждый день занятий, пропущенный мной в Оксфорде, некий циклоп по имени профессор Ванденбош откусит по куску от моей будущей карьеры!

Ребекка отвернулась, явно готовая смириться с судьбой похищенной заложницы.

– У тебя, по крайней мере, есть какие-то обязанности!

Осознав, что я абсолютно одинока в своей досаде и что ни Ребекка, ни Ник не помогут мне убедить мистера Телемакоса вернуться в Нафплион, я оставила их и ушла на корму судна. Я редко ощущала подобную беспомощность и не хотела, чтобы они видели меня в таком состоянии, почти в слезах от расстройства.

Но я ведь действительно не могла сесть в самолет без паспорта, хотя как раз от этого необходимость вернуться на берег становилась лишь более настоятельной. Мне нужно было найти какой-то другой способ добраться до дома, хотя даже при самом удачном стечении обстоятельств я не попаду в Оксфорд раньше конца этой недели. Так что и без вынужденного заточения на борту «Пенелопы» дела у меня обстояли хуже некуда.

И все же… При всех этих неприятностях я не могла подавить щекочущее предчувствие при мысли о том, что увижу Трою. В конце концов, разве не этого я втайне желала? Пройти дальше по следу амазонок? Потому что, несмотря на решимость вернуться в Оксфорд без дальнейших задержек, мне все равно чудилось, что, отказавшись от этой поездки, я потеряю свой единственный шанс отыскать недостающее звено между бабулей и жрицами из Алжира.

Стоя на корме, глядя на Эгейское море и острова, материализовавшиеся вдали, я решила, что должна просто смириться с ситуацией. Мы направлялись в Трою, и я ничего не могла изменить; дуться и злиться не было никакого смысла. А уж когда я вернусь домой, то отработаю все пропущенные часы и уделю своим студентам столько внимания, что они воспримут мое отсутствие как истинное благословение. Что же касается Катерины Кент, я цеплялась за надежду, что она меня простит, когда я все ей объясню. Раньше ведь она всегда меня прощала.

Определившись со своим решением, я вернулась к остальным. К этому времени Ребекка сама уже стояла у штурвала, а мистер Телемакос объяснял ей, что и как делать. Единственным, кто заметил мое возвращение, оказался Ник, и он, покосившись на меня, пробормотал себе под нос:

– Думаю, вы только что побили мировой рекорд смены настроения. Десять минут. Я впечатлен.

Не будучи в настроении общаться с ним, я ответила коротко и отстраненно:

– Я производила расчеты.