Царица амазонок

Вернувшись к нам, Отрера перевернула стул и села нормально. Теперь она выглядела более сдержанной, ее эмоции опять ушли в далекое прошлое.

– Вы, конечно, понимаете, к чему я веду, – сказала она. – Тот бродячий цирк был балтийским отделением организации амазонок.

Я была настолько взволнована, что не удержалась от восклицания:

– Так вы тут действительно амазонки?!

Отрера уклончиво улыбнулась:

– Ну, в общем, вроде того. В течение многих поколений балтийский филиал существовал на цыганский манер, никогда не задерживаясь подолгу на одном месте и редко связываясь с сестрами-амазонками в других частях мира. Конечно, война еще более лишила их жизнь хоть какой-то стабильности…

Нас ненадолго прервали, когда в дверь просунула голову молодая женщина в спортивной короткой майке и что-то сказала по-фински.

– Ах да! – Отрера взмахом руки отпустила девушку. – Тут есть кое-кто, кто хочет с вами поговорить перед ужином. Но позвольте мне сначала закончить свою историю. Видите ли, это именно Вабу Руси убедила балтийских амазонок – наше отделение, – что пришло время осесть на месте и обдумать стратегию нашего возможного участия в делах современного мира. Мы, новое поколение, не хотели просто выступать за деньги да время от времени устраивать рукопашные бои. Вместо этого нам хотелось объединить силы с другими отрядами амазонок, чтобы сражаться за свободу и безопасность женщин во всем мире. Так что после Второй мировой войны мы стали организовываться и развивать связи с нашими сестрами в других странах. И мы настолько преуспели в модернизации нашей общины и развитии связей между разными подразделениями, что штаб-квартира международного движения амазонок в итоге перебралась сюда двадцать пять лет назад.

– А сколько всего у вас подразделений? – спросил Ник.

Отрера весело покачала головой:

– Ясно же, что я не могу вдаваться в подробности, но можете быть уверены: у нас свои люди везде, от Аляски до Фиджи. Каждый из наших филиалов имеет собственную структуру и свою собственную царицу. Мы не верим в централизацию, но нам необходимо действовать вместе, а такое равновесие создать очень трудно. Незаконная торговля, похищения, изнасилования и прочие злодеяния не признают границ и законов, а значит, и мы тоже. Однако мы надеемся, что молодые женщины, живущие в открытых, терпимых обществах, как ты, Диана, со временем будут меньше нуждаться в нас, что такие, как ты, станут амазонками внутри себя. У тебя есть возможность тренироваться, учиться. – Она суховато улыбнулась. – Ты нуждаешься лишь в том, чтобы освободиться от влияния государства и от его фальшивых обещаний защитить тебя. Хватит заглатывать наживку; крючок порвет тебе кишки! А теперь идемте. – Она встала и направилась к двери, мы – за ней.

Мы с Ником обменялись озадаченным взглядом, следуя за хозяйкой по коридору в просторную библиотеку, в центре которой стоял великолепный рояль. В этой комнате имелось несколько диванов, окруженных битком набитыми книжными полками, но единственной живой душой здесь оказалась коротко стриженная женщина, сидевшая у рояля и с закрытыми глазами наигрывавшая какую-то меланхолическую сонату.

И это была Катерина Кент.

Глава 39

Мы не можем жить с вашими женщинами. Потому что у нас с ними нет общих обычаев. Мы стреляем из лука, и бросаем копья, и скачем на лошадях, но что касается «женских дел», мы их не знаем.

Геродот. История

Изумленная встречей со своей оксфордской наставницей в этом необычном месте, я просто молча ждала, когда она доиграет сонату. Но что потрясло меня сильнее всего, так это не столько присутствие Катерины в штабе амазонок, сколько ее весьма интимная манера игры на рояле. Она касалась клавишей так, словно это были чувствительные части какого-то живого существа; я никогда не подозревала в ней такой эмоциональной чуткости.

Наконец Катерина опустила руки и несколько секунд сидела, склонив голову, а потом посмотрела на меня с задумчивой улыбкой:

– Я изо всех сил старалась избежать этого момента. Но я тебя недооценила.

Я почувствовала, как где-то в глубине моего сознания вскипает гнев.

– Для того, кто редко ошибается в ком-то или в чем-то, такой просчет странен.

Катерина медленно поднялась на ноги:

– Я думала, для тебя будет лучше ничего не знать. Знание может оказаться весьма опасной штукой…

– Не столь опасной, как неведение.

Отрера встала между нами: