Царица Армянская

— Э-эй, кто вы и откуда?

— Из Санасуна, что входит в Ангех.

Арбок Перч подошел к ним поближе.

— Из такой дали? — удивился он.

Предводитель новоприбывших надсек ножом свой указательный палец и

мазнул кровью руку Арбок Перча:

— Да будем кровными братьями?!

— Да будет так!

Санасунцы зарезали жертвенную козу над щитом Арбок Перча, все смочили

пальцы в горячей крови и приложили их ко лбам своим...

Подъехали к Дерджану. Там размещалось царское поместье.

Смотритель с грозным видом предстал перед Арбок Иерчем.

— Ты не имеешь права вступать в это владение! Оно принадлежит царю. Я

запрещаю!

— А ты, поганец, отважный! — с издевкой сказал Арбок Перч. — Но лучше

бы тебе помнить, что право находится на острие меча.

Смотрителя тут же раздели и бросили в колодец. Поместье разграбили, а

царевых людей взяли в плен. Это были все полураздетые, насмерть

перепуганные рабы.

Глядя на них, Ерес Элит горестно воскликнула:

— Какие несчастные люди! Что теперь делать с этими полутрупами?!

Арбок Перч приказал своим воинам раздобыть в ближних селах одежды для

пленников.

— О боги, — снова запричитала Ерес Эпит, — если надо обездолить

одних, чтобы дать жизнь другим, то кому же мы служим, кому помогаем?!

Арбок Перч словно и не слышал жены. Она часто роптала, корила его.

«Из ничего ничто не создашь, супруг мой, — говорила она. — Задуманное

тобою несбыточно. Давай лучше уйдем из этой жестокой страны, от ее богов,

в которых нет ни жалости, ни милосердия. Уйдем и сгинем. Я слыхала, что за

этими горами расстилаются зеленые долины и воды много. И нет там ни рабов,

ни властелинов, нет каменных богов-идолищ. Молю тебя, уйдем от этих войн и

смертей!..»

Арбок Перч обычно слушал ее и посмеивался...

В Дерджане мятежники награбили особенно много серебра. Всю добычу

навьючили на рабов. В дорогу пустились на рассвете. Двигались на запад.

Вслед им шли толпы местных жителей, понося их на чем свет стоит.

— Что надо этому сброду безумцев? — негодовал Арбок Перч.

Ерес Эпит, недовольная всем, что творилось, мрачно сказала:

— Это те люди, которых мы вчера ограбили, супруг мой. Их раздели,

чтобы одеть пленников. Слава тебе! Одно латаем, другое рвем в клочья.

Арбок Перч, ничего не сказав, поспешил вперед своею дорогой. А в ушах

вдруг отчетливо зазвучали слова жены: «Уйдем из этой жестокой страны!..

Уйдем!..»

Но куда? Есть ли на земле такое место, где человек может чувствовать

себя свободным?..

Весна была в полном разгаре. В долинах и на склонах гор снег уже

полностью стаял. Дорога совсем просохла.

* * *

Каранни отбыл из столицы во главе своей конницы с приданным ей

фуражным обозом. Он направлялся в сторону Дерджана, навстречу Арбок Перчу

и его разбойному воинству.

Мари-Луис уже и в Дерджане сделала свое дело — уничтожила там всех

идолищ и велела впредь почитать лишь Мажан-Арамазда и Эпит-Анаит.

Каранни об этом знал и потому не удивился, когда на пути перед ним

вдруг предстал верховный жрец Арванд Бихуни. Весь растерзанный, он истошно

завопил:

— О Каранни, великий и славный царь наш, спаси богов всею своей

воинской мощью и жалостливостью сердца! Все наши боги, коими живо и

оберегаемо твое царство, подвергаются немилосердному поруганию!..

Каранни, недовольно глядя на него, резко оборвал:

— Хватит бесноваться! Остуди свой воспаленный и затуманенный ум. Твое

стойло по-прежнему принадлежит тебе. Поклоняйся Мажан-Арамазду и его

богине-супруге. Предайся единому богу и приведи к нему все наши племена. В

этом твой святой долг!

Арванд Бихуни несколько попритих, видя, что царь его не поддерживает.

А он ведь надеялся, что сумеет уговорить его остановить рвение

супруги-царицы в войне с богами, словно и забыл, что только недавно лживо

заверял Мари-Луйс, мол, все творимое ею угодно небесам...

Каранни старался не вмешиваться в дела царицы, тем более что он

вполне разделял ее стремления. Сейчас его занимало лишь одно — мятежник

Арбок Перч, который в лихой гордыне своей осмелился идти в открытое

наступление на столицу.

В селах, где разбойников принимали охотно, снабжали их хлебом и

мясом, царь учинял жестокую расправу, предавал сожжению на костре каждого

десятого из жителей.

Страна и народ жили между двух огней.

Действовала и Мари-Луйс. Едва супруг ее выехал из столицы, она

поспешила со своими воинами в Шаггом и спустя два дня была уже там.

И крепость, и город были разрушены. Храм Мажан-Арамазда разграблен.

Словом, Арбок Перч оставил зримый след своего здесь пребывания...

Царица распорядилась вернуть всех жителей Шаггома и привести в

порядок храм. Затем она велела приехавшим с нею жрецам воздать почести

единому и великому богу.

Жизнь возвращалась в Шаггом. Восстанавливались дома горожан.

— Хоть город ваш и понес очень тяжелые разрушения, — сказала царица

собравшимся на площади шаггомцам, — но в результате низвержено и все

множество ненужных нам богов. И в этом Арбок Перч, сам того не ведая, стал

моим сподвижником. Отныне и все вы примите и почитайте Мажан-Арамазда. Нет

и не будет иного бога, кроме него!..