Царица Аталья

Тем временем обезумевший Йорам вонзил клинок в грудь одного из братьев. Распалившись от вида крови, он по-звериному сладострастно умертвил остальных. Свершив расправу, швырнул окровавленное орудие убийства в угол и устремился прочь из комнаты. Ворвался в свои покои. Упал на пол. В голове пустота. Кровь дико стучала в висках. Что дальше? Как скрыть свершившееся? “Ложь, навет, жестокость обратятся во благо, храня царя!” – лихорадочно думал он.

Йорам сорвал с себя окровавленную одежду, кинул в очаг. Выскочил нагим на ночной двор, нырнул в пруд, смывая с тела красные следы. Вернулся, оделся в чистое. “Для объяснений требуется благовидность, – собираясь с мыслями, соображал он, – не выйдет правдой, так правдоподобием глаза замазать и языки связать. Я царь, а страх пред властью размягчает благородных убеждений алмаз твердейший!”

Между тем Аталья выждала немного, потом разбудила служанку, отправила узнать, что за шум во дворце, не случилось ли чего.

“Госпожа! Господин! Смертоубийство!” – раздался вопль служанки. Аталья и Йорам опрометью бросились на крик. Девушка с лучиной в руке дрожала от страха. “Вон там!” – вскричала она, указывая на открытую дверь горницы, где час назад свершилось злодеяние. Йорам выхватил у девушки лучину, засветил ею факел и вбежал в комнату. Аталья последовала за ним. Страшная картина преступления, дело рук его, предстала пред Йорамом.

– Что там у стены блестит? – воскликнула Аталья.

– Кинжал! – прорычал Йорам, подняв предмет.

– Он окровавлен! Вот орудие убийства! – закричала Аталья.

– Какое горе! Кто преступник? – возопил Йорам.

– Я узнаю оружие! Это клинок Матана! – ликуя, проговорила Аталья.

– Ах, негодяй! Убийца! Зачем ему их жизни?

– Кажется, я разгадала замысел! Ты помнишь, Йорам, я указала тебе, как о чем-то сговаривались братья с Матаном?

– Помню, Аталья!

– Они хотели взять твою жизнь его руками. Да, видно, не сошлись в цене. Духовник мой труслив, боялся, что братья отомстят ему за несговорчивость, и первым уничтожил их!

– Его кинжал остался, значит, он сбежал! – догадался Йорам.

– Наверняка! – подтвердила Аталья, – однако, на всякий случай заглянем комнату его!

– Он здесь! – взвизгнул Йорам, – лиходей сном праведника спит! Был слишком пьян, не достало сил сбежать! Просыпайся, мерзавец, ты будешь судим и казнен!

Йорам связал очнувшегося Матана и уложил на пол. Затем сделал знак Аталье, оба вышли, завернули в покои Йорама, уселись. Уже светало. Они видели лица друг друга. Йорам пристально глядел в глаза своей благоверной. Та не выдержала взгляда, потупилась. Аталья знала больше. Йорам – меньше. Он размышлял, сопоставлял, додумывал и заключил, что ему есть на кого опереться в этом мире. “Пусть замыслы в слова не воплотятся, – решил Йорам, и оба молчали, – не сказано – не сделано!”

– Судить и казнить убийцу? – спросил Йорам мнения жены.

– Не стоит. Простим его. Жизнью обязанный, Матан нам пригодится.

– Но кинжал? Что делать с ним? – вскричал Йорам.

– Вернем Матану. Скажем, что пощадили его и требуем отплаты верной службой. Он на крючке и не посмеет изменить нам. Духовника в порученца превращу.

– А трупы, кровь?

– Объявим, что злоумышленники проникли во дворец, убили братьев, в сундуки их забрались наследные и, ограбив, скрылись.

– Придется восемь стражников казнить, всю ночную смену караульную… – уныло произнес Йорам.

– Это плохой, но лучший путь. Меньшее из зол – тоже зло…

– Во искупление передай женам, а, вернее, вдовам казненных дорогие подарки!

– Ты добр, Йорам, и ты прав. Так и поступлю!

В порыве немой благодарности Йорам крепко обнял Аталью. Тронутая теплым порывом мужа, она благодарно опустила голову ему на грудь. “Жаль, молодость осталась позади!” – подумала она. Потом ей вспомнилась история Навота, беззаконно осужденного. Изевель творила зло от имени Ахава. “Я хитрила не хуже, – подумала Аталья, – нет, я превзошла родительницу! Казнь невиновного расстроила доверие меж отцом и матерью, а наше с Йорамом деяние сплотило нас!”

5

Поняв, что угодил в ловушку, Матан не стал отстаивать свою невиновность и не пытался вырваться из царских когтей – с владыкой не поспоришь, а жизнь дороже. Да и отчего не послужить чете монаршей?

Первосвященник Одед догадывался, кто был истинным преступником, но почел за благо принять дворцовую версию ограбления и убийства. Вот только о роли Матана в этой истории он не подозревал, иначе постарался бы отлучить от храма возможного доносчика.

А что до царя Иудеи Йорама, то он быстро забыл о пустяках дворцовых перипетий, ибо лишь войны с соседями – вот занятие, подлинно достойное внимания монарха.

Глава 9 Хитрость хлеще силы

1

В отличие от мужа Йорама, по горло занятого делами управления страной и не имеющего досуга для копания в прошлых безделицах, Аталья много размышляла об убиении царских братьев. Она с удовлетворением отмечала, что замысленный ею и успешно осуществленный акт стал ее первым государственно-политическим опытом, и, да угодно будет богам, дальше не хуже.