Царица горы

Вместе с Лерой Ромашовой они оказались следующим вечером в мрачном кафе «Мама, не горюй!», где собирались все местные выпивохи. «Ну и рожи», – прошептала Лера, едва они туда вошли. Борис встретил их немного поддатым, но в чистой рубашке, под которой виднелся уголок тельника, и новых джинсах, подвернутых у колен. Рита села рядом с Борисом – он сам, ловко управляясь с каталкой, отодвинул стул; подружка – напротив. Лера не подавала вида, но морщилась – в кафе смердело. Грязные скатерти; качающиеся, как кораблики на волнах, кособокие столы. Завсегдатаи только подтягивались, подходили работяги. На молодых людей поглядывали косо. Кто-то посмеивался, качал головой. Им принесли пива. Перед Борисом поставили еще и стопку водки. Лера с брезгливостью разглядывала свою кружку, особенно – ободок. Рита, набравшись смелости, отхлебнула. Она журналистка или кто? Все должна попробовать, как вот этот парень, герой, несчастный человек. Все должна испытать.

– За всех друзей, погибших в бою, – бросил калека-Борис и махнул стопку. – Традиция у нас такая, – объяснил он девушкам, закусывая селедкой с луком и хлебом. – У ветеранов.

Рита с пониманием кивнула. Борис взялся за пиво.

– Эх, красотки, ну, красотки! – проходя мимо и тяжело балансируя толстым задом, весело бросила краснолицая немолодая барменша. – И где, Борька, таких нашел, а?

– Не звезди, – огрызнулся боец.

Девушки переглядывались – обстановка была натянутой, Лера просто мучилась, озираясь по сторонам.

– Я только в последний момент того кавказца увидел с гранатометом, – опьянев после двух кружек, рассказывал Борис. – Потом взрыв – и все. – Он так и чертил глазами по Рите, по ее высокой груди, а когда опускал глаза – по бедрам, обтянутым джинсами. – Помню, весь в крови, а в ногах – холод…

После третьей кружки он дотянулся и положил руку на бедро Риты, совсем рядом с низким поясом, и горячо сдавил ее.

– Вы что, Борис? – Рита дернулась в сторону.

– Мы на «ты».

– Ты… что? – повторила она.

– Что-что, разве не ясно?

Лера уставилась на них, еще не понимая, что происходит.

– Ты бы пожалела меня, приголубила, – уперев в Риту темный взгляд обалдевших глаз, выговорил Борис.

– Я так не могу, – замотала она головой.

– А как ты можешь?

– Никак, – ответила она.

– Это почему же – никак? – уже зло спросил калека. – Ног нет, значит, никак?

– Во-первых, у меня парень есть, он сейчас в армии.

– Все вы так говорите. А во-вторых?

– А во-вторых, с какой стати? Я сюда работать пришла.

– Ну вот и поработай немного. – Он еще сильнее сжал ее бедро. – Да хоть рукой, ручкой своей нежной, я не обижусь.

Рита хоть и была смелой, но оцепенела. Все вышло так неожиданно, что она даже не успела решить, как себя вести. Это был не обычный уличный прилипала. До Леры наконец дошло, что к ее подруге нагло пристают, но, будто проглотив язык, она только хлопала глазами, переводя взгляд с Бориса на Риту и обратно.

– Мы уйдем, – сказала Рита. – Извини.

Она хотела было подняться, но Борис перехватил ее руку:

– А ну, стой! – Рита рванулась, но он дернул ее назад. – Стоять!

На его крик оглянулись почти все. Кажется, барменша обо всем знала заранее. Может быть, видела такое не раз. Сцена забавляла ее. Она даже перестала протирать грязную кружку. Пышное тело женщины уже дрожало в такт подступающему беззвучному смеху.

– Отпустите мою руку! – громко выговорила Рита, все же поднявшись и пытаясь вырваться из-за стола.

– Вы чего, вы чего? – глядя на безногого парня, злого, решительного, и тоже подскочив, бормотала Лера. У нее дрожали губы. – Вы чего, вы чего?

– А ты проваливай отсюда, – рыкнул он на подружку. И тотчас забыв о Лере, цепко удерживая рукав кожаной курточки Риты, глухо заговорил: – Стой, стой, стой!

Теперь барменша-толстуха просто заливалась смехом:

– Остынь, Борька, остынь! Не для тебя девки-то! Смотри, какие красотки! – кивала она. – Девулечки! Папкины-мамкины дочки небось! Ты Верку-метлу попроси, она тебя сама отымеет за твой недельный гонорар! – Барменшу просто трясло от смеха. – Только культи свяжет, чтоб не брыкался!

Хохоток загулял по забегаловке – в барменше ценили и гостеприимство, и разудалое чувство юмора.

– Да пошла ты! Пошла ты! – нервно дергая головой, огрызался Борис, не зная, с кем ему воевать. Коляска так и крутилась под ним. – Корова!

Барменша зло засмеялась:

– Ишь, «корова»! Сам-то ты кто? Фронтовик хренов!

Рита все-таки вырвалась, – рукав ее, затрещав, разъехался до самого локтя. Освободившись, она ударила сумочкой Бориса по глазам.

– Скажи спасибо, что инвалид! – отскакивая, выпалила она.

Теперь вся забегаловка, гогоча, пялилась на них – вот представление, и денег платить не надо!

– Ты им не сказал, как ноги под электричкой потерял, когда спиртягой упился? – громко продолжала барменша. – Или забыл? Лапшу на уши вешаешь, Броневой! Ты же Пупкин по батьке своему, алкашу! В майку полосатую вырядился! Клоун!

– Суки! – не слушая барменшу, кричал вслед девушкам Борис. – Я вас еще найду и отымею! Поняли?! На ремешки порежу!

Тяжелое бранное слово выстрелило им в спину.