Царица ночи

От неожиданности и смущения у Матвея перехватило дыхание, и он разозлился на себя за подобную реакцию. Мать учила его всегда относиться к женщинам с уважением, но сейчас он не смог сдержаться и грубо бросил:

– Разговор окончен, не болейте.

– Ваш отец считал, что случайности не случайны, – спокойно сказала ему в спину девушка. – Он случайно ехал по улице в тот дождливый день, когда ваша мать ловила такси. Они случайно встретились взглядами и влюбились. А теперь вы гадаете, ради чего случайность сохранила вам жизнь.

Матвей медленно повернул голову, чувствуя, как тело будто налилось свинцом. Она назвала точное число людей, которых он спас и потерял за все время работы, словно читала по бумаге, но смотрела ему прямо в глаза. Затем уверенно добавила несколько имен его давних пациентов, с указанием времени и причин смерти – без злорадства, насмешки или гнева. Матвей молча смотрел на нее и не чувствовал ничего. Казалось, даже сердце в его груди перестало биться.

– Вы посвятили всего себя спасению других. Но, сколько бы жизней вы ни отвоевали, – торжественно произнесла девушка, – вы всегда думаете только о тех двух, которых потеряли. Родителям не хватало времени на вас и друг на друга, а вы опоздали, когда случилось несчастье, и каждый день думаете, что ничего уже не исправить. Что ж, прошу. Оставайтесь здесь, смотрите на счастливые семьи и несчастных одиночек. Молитесь, чтобы время всегда покорялось вам, а кошмары никогда не снились..

Просто удивительно, смутно подумал Матвей, что в коридоре все еще было пусто.

– Я не понимаю, – тихо сказал он. – Об операциях вы могли где-то прочитать… пообщаться с коллегами… угадать количество людей… Вы что, журналистка? Сотрудник министерства? Но как тогда вы могли узнать мои мысли?!

Когда она не ответила, он добавил, сильно повысив голос:

– Кто вы такая? Откуда?

– Сядьте, – просто сказала девушка, ничуть не потревоженная его криками. Матвей повиновался и спросил еще раз, уже намного тише:

– Кто вы?

– Вы это знаете, – ответила она с улыбкой, в которой Матвей неожиданно увидел восхищение. Взгляд ее глаз стал более пронзительным. – Люди дали мне тысячи имен, и они вам уже известны. Вам бросают вызов каждый день, и вы выходите победителем куда чаще, чем проигрываете. У смерти мало достойных соперников, и я верю, что годы спустя ваши таланты и знания прославят вас на весь мир.

Она склонила голову в знак уважения. В тот момент, когда ее глаза опустились, Матвей наконец сумел сделать вдох. Он разрывался между ужасом, потрясением – и странным облегчением при мысли, что теперь все стало абсолютно ясно. Его инстинкты кричали, что нужно бежать из этого коридора не оглядываясь; так животные, предчувствуя грозу, срываются со своих мест в поисках укрытия. Но Матвей был бы отвратительным врачом, если бы не понял: его гроза уже настигла. Мир, каким он его знал, рассыпался прямо у него на глазах, повинуясь мягкому, вкрадчивому голосу той, что сидела рядом…

– Вам не следует опасаться за себя. Никто, кроме меня, не знает о предложении вашего бывшего пациента, а мне совершенно незачем предавать его огласке. Вчера вы были сильно расстроены, поэтому я отложила наш разговор на сегодня.

Пережив клиническую смерть, некоторые люди утверждали, что видели ангелов или говорили с Богом, и он не спорил, не претендуя на то, что знает все. Сейчас же, однако, он был полностью уверен и в следующую секунду прошептал всего одно слово. Его мир сложился снова, целый, но абсолютно другой.

– Смерть.

Тысячи имен, которые он знал наизусть. Вызовы, которые принимал не раздумывая. Конец боли, надежд, обещаний. Его вечная соперница в гонке времени.

Смерть сложила руки на коленях. Ее зеленые глаза торжествующе блеснули.

– Матвей Иванович Рокотов. Надеюсь, теперь вы готовы меня выслушать.

Глава 2

Матвей определенно был сильным человеком: к тому моменту как он возобновил обход пациентов, он уже вспомнил, как дышать и даже говорить, а после, когда интерны попросили его рассказать о недавно поступившем пациенте с гемофилией, рассказал им об операции не моргнув глазом. К сожалению, она закончилась, едва начавшись, так как потеря крови оказалась несовместимой с жизнью. Гемофилия все еще оставалась одним из самых опасных, пусть и редких заболеваний в его практике.

Во время рассказа перед его глазами появилась маленькая улыбка воплощения Смерти, не торжествующая, но понимающая, и он нахмурился в ответ. Что-то подсказывало ему, что девушка, которая была человеком лишь внешне, здесь больше никогда не появится. В последний раз он увидит ее лицо уже совсем скоро.

– Каждый год я даю бал, – объяснила ему Смерть; в коридоре по-прежнему было пусто. – Он называется Балом под черной луной, или Балом любви. Как вы понимаете, Матвей Иванович, я не замужем – но Балу нужен хозяин.