Читаем Царица парижских кабаре полностью

Когда мы прибыли в Нью-Йорк, были мороз, ледяной ветер, холод.

Я сошла с трапа, сразу поскользнулась и шлепнулась носом оземь. Может быть, от восторга. Может, от испуга. Со смесью страха и восхищения я смотрела на статую Свободы, на небоскребы Манхэттена.

Нью-Йорк не может не нравиться. Но он вызывает в душе также тихую, скрытую меланхолию: что бы вы ни делали, в этом городе обязательно найдется кто-то умнее, сильнее, честолюбивее и одареннее, чем вы.

И – хоть плачь – ничего не поделаешь с этой конкуренцией!..

У нас там, впрочем, оказалось много добрых знакомых: артистов, музыкантов, и французов, и русских. Сол Юрок был известнейшим театральным импресарио, каждый вечер мы все вместе сидели в русском ресторане «Чайная» на 57-й улице, возле Карнеги-холла. Туда приходили после спектаклей артисты, балетные и оперные. Жена Юрока Елена Борисовна чудно пела контральто, была красоткой, но весьма жеманной дамой. Пела, а потом оборачивалась к публике и заявляла: «Я и не знала, что тут так много народу!»

В Нью-Йорке устраивал знаменитые вечера Перников, он владел во Франции пароходной компанией. А у меня тогда были замечательные эксцентричные шляпы, пальто от Ворта – и муж-красавец. Вот почему нас все запросто к себе и приглашали.

На первый же вечер Перникова, куда мы были приглашены, ждали Грету Гарбо, режиссера Майлстоуна и Барбару Хаттон-Мдивани.

Грета Гарбо была совершенно неотразимой!



Она пришла в темно-красном бархатном пальто, обшитом соболями. Незабываемый образ, незабываемый стиль. Она погладила меня по щеке и сказала: «Какая вы красавица!»

У Перникова меня посадили к роялю. Романсы пользовались успехом.

В Нью-Йорк не раз приезжал Лондонский балет с Марго Фонтейн. И русские балетные труппы (их импресарио в США всегда был Сол Юрок). Случались такие казусы: одновременно на гастроли приезжали труппы «Русского балета Монте-Карло» под руководством Рене Блума и «Русского балета полковника де Базиля» – и недоумевающая публика не знала, на чьи спектакли покупать билеты.

Надо сказать, русские труппы конкурировали не только в Нью-Йорке, но и в Лондоне, постоянно переманивали звезд друг у друга. Александра Данилова и Тамара Туманова неоднократно меняли одну труппу на другую, что всегда становилось поводом для разговоров.

Каждый вечер шли замечательные концерты в Карнеги-холле. Сергей Александрович Кусевицкий, крестный отец моего мужа, руководил тогда Бостонским симфоническим оркестром. Он пригласил нас в Беркшир, куда на лето съезжались все знаменитые оркестры (там начинал свою карьеру и Леонард Бернстайн, ученик Кусевицкого).

Никита попросил у крестного совета – как в Америке жить, чем заняться, с чего начать, но Кусевицкий ответил только: «Дорогой Никита, чтобы жить в Америке, надо иметь гвозди в голове…»

Этим наставления крестнику и ограничились.

Никита был в ярости.

В конце лета 1939 года мы отправились в Голливуд – и прожили там семь лет. Никита работал в «Уорнер Бразерс», делал французские версии американских фильмов. Мы купили дом с садом возле Одинс-стрит. В этом доме 28 апреля 1941 года родился Делано, мой любимый сын.

Комментарии

Грета Гарбо – настоящее имя Грета Густафсон (1905–1990), американская актриса шведского происхождения, один из символов мирового кинематографа 1920-х – 1930-х гг. С 1941 г. прекратила сниматься.

Режиссер Майлстоун – Майлстоун Льюис, настоящее имя Лев Мильштейн (1895–1980), американский кинорежиссер. Родился в Кишиневе, эмигрировал в 1913 г. Его фильмы «Два арабских рыцаря» (1927), «На Западном фронте без перемен» (1930; по мотивам романа Э.-М. Ремарка) были награждены «Оскарами».

Пола Негри – настоящее имя Барбара Аполлония Халупец (1894–1987), германо-американская актриса, красавица-кинозвезда 1910-х – 1920-х гг.

Ворт – Чарльз-Фредерик Ворт (1825–1895), «первый кутюрье», основатель высокой моды в современном понимании. Его парижская фирма во второй половине XIX в. не знала себе равных в Европе. С 1890 г. Домом Ворта руководили его сыновья Гастон и Жан-Филипп, в 1920-х – 1930-х гг. Дом Ворта утратил лидерство в мировой моде. В 1954 г. имя фирмы было продано в Англию.

Лондонский балет с Марго Фонтейн – Фонтейн Марго, настоящая фамилия Хукем (1919–1991), английская артистка балета, с 1957 г. – звезда Королевского балета Великобритании, с 1954 г. – президент Королевской академии танца.

«Русский балет Монте-Карло» под руководством Рене Блума — Блюм (Блум) Рене (1878–1942), писатель, художественный критик, балетный импресарио. Брат известного политика и писателя Леона Блюма. С 1929 г. – художественный руководитель «Балета Монте-Карло», в 1932 г., совместно с полковником де Базилем (В. Воскресенским) создал группу «Русский балет Монте-Карло». В 1936–1939 гг., после разделения двух антреприз, руководил собственной труппой с тем же названием. После начала Второй мировой войны был депортирован, погиб в Освенциме.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное